Лев-фантом взобрался на подоконник и шагнул вниз с двадцатого этажа, зная, что до прыжка Веры есть еще несколько минут. Хотя и не питал никаких надежд на то, что ему удастся изменить прошлое. Прошлое – от слова «прошло». Однако страстное желание исправить роковую ошибку толкало его эфемерное тело вперед.
На мгновение Лев завис в воздухе прямо перед Верой, тщетно пытаясь удержать ее от шага в пустоту. Но все случилось: Вера покачнулась, сорвалась с парапета и стремительно полетела вниз. Полы плаща взметнулись за ее спиной, затрепетали и на уровне второго этажа зацепились за край рекламного щита. Рывок, треск раздираемой ткани, и следом – глухой, едва уловимый стук тела о тротуарную плитку.
Из дверей торгового центра хлынула толпа, окружая тело Веры. Послышался визг тормозов: автомобили останавливались рядом с местом происшествия, образуя «пробку». Лев-фантом спикировал вниз. Как и в прошлый раз, при виде кровавого ручейка на лице жены в глазах у него потемнело.
Глаза привыкли к полумраку, и Лев обнаружил себя в знакомом коридоре санатория с множеством дверей вдоль стен. Вдали светился выход, за которым была видна часть холла с колоннами. Вокруг царила абсолютная тишина. Признаков присутствия Александра-монстра или убегающих от него жертв не было. Лев настороженно скользнул взглядом по дверям и медленно направился к выходу.
Воодушевляла мысль о том, что ему удалось-таки вырваться из замкнутого круга, в котором – он подозревал – можно было застрять навеки. После вновь пережитой трагедии, случившейся с Верой, душу нещадно саднило. Почему он раньше не замечал, что все давно к этому шло? Как безумный, обвинял жену в том, что, решившись на самоубийство, она предала и его, и Раюшку. До сих пор Лев считал, что Вера их бросила, ослепленная эгоистичной ревностью и жаждой мести. На самом деле это Лев бросил ее и дочь, отгородившись от назойливости бытовых проблем «важными» делами и звуконепроницаемыми стенами. В течение восьми лет одиночества и ощущения собственной ненужности в жене рос и креп комплекс неполноценности, который и привел ее на ту крышу. А Лев, наступивший на телефон вместо того, чтобы ответить, тем самым «спустил курок». И долгие годы он сам себя обманывал, страшась посмотреть правде в лицо. Ведь это означало признать, что он – убийца… ну, или почти убийца.
Чувство вины навалилось бетонной плитой. Считать виноватой Веру было гораздо легче.
Уже собираясь выйти из темноты в светлый холл, Лев остановился: показалось, что за одной из крайних дверей кто-то тихо плачет.