– Когда-то я работала в «Седьмом небе». Это было около тридцати лет назад. Я знаю, что в санаторий можно попасть со стороны моря по рельсовому пути, проложенному от пляжа до самого здания. Мы ездили по нему на пляж и обратно в специальном вагончике, который перемещался на электричестве. Только проблема в том, что тоннель, в котором начинается рельсовый путь, закрыт железными воротами. Чтобы проникнуть туда, нужно или быть профессиональным взломщиком, или выпилить из решетки на воротах хотя бы один железный прут, а это значит, что нужны подходящие инструменты. Еще нужен фонарь, потому что идти лучше в темноте, чтобы оставаться незамеченными.
– Я основательно подготовился! – Мужчина встряхнул рюкзак, в котором что-то звякнуло. – Предполагал, что придется красться ночью, чтобы не выдать себя, и как-то справляться с запертыми замками, чтобы попасть, куда нужно. Ясно ведь, что похитители не станут гостеприимно распахивать передо мной двери, когда я заявлюсь к ним. Но почему вы упомянули о детях?
– Вчера я видела, как в туннель вошли люди, двое, мужчина и женщина. Они уехали в санаторий в том самом вагоне, о котором я говорила. Эти люди приплыли на лодке, которую поставили в лодочный сарай. У них были ключи и от ворот сарая, и от ворот тоннеля, а значит, они давно обосновались в санатории. Я в это время притаилась за большим камнем, и они не заметили меня. В разговоре упомянули какого-то мальчика, и я подумала было, что это может быть мой сын, хотя… сразу поняла, что нет. Ведь прошло десять лет со дня его исчезновения, и теперь ему должно быть уже двадцать. Нет, это не он, а какой-то другой ребенок, но я хочу попытаться проникнуть туда и спасти его. Подозреваю, что он в опасности.
– А о девочках… о девочке они ничего не говорили? – Лицо мужчины напряглось в ожидании.
– Нет, кажется. Не знаю, слышно было не очень хорошо, – пришлось ей соврать.
– Она там, я знаю! – Он стиснул челюсти с такой силой, что скрипнули зубы, и устремил потяжелевший взгляд вдаль, к соседнему горному склону, на здание санатория, будто пытался разглядеть, что кроется за его мрачными мутными окнами. Помолчав с минуту, горестно выдохнул: – Так близко, и, черт, ведь не добраться!
– Вы стоите слишком близко к краю, – предостерегающе произнесла Хибла. – Лучше отойдите назад. Грунт может осыпаться.
Мужчина опустил взгляд под ноги и отпрянул, побледнев. Ослепленный горем, он даже не замечал опасности. «Так однажды погиб мой Мшвагу, – вспомнила Хибла. – Тоже всегда вдаль смотрел, сына искал, а нашел свою смерть». Она подумала, что было бы слишком несправедливо, если бы ее новый знакомый сорвался и разбился насмерть, ведь она уже мысленно поблагодарила судьбу за то, что та послала ей помощника. Сама Хибла вряд ли одолела бы замки и железные прутья на воротах в туннеле, а если и так, то что дальше? Разве под силу ей, хрупкой немолодой женщине, справиться со злодеями, что находятся сейчас в «Седьмом небе»? Тем более, Хибле с самого утра казалось, будто с нею творится что-то неладное: её беспокоили странные противоречивые ощущения. С одной стороны, тело ее чудесным образом окрепло, стало выносливее, ведь Хибла прошла за день немалое расстояние и ничего не ела больше суток, но была полна энергии, как никогда, а с другой, ее терзало страшное подозрение, которое, как Хибла ни пыталась от него отделаться, возвращалось снова и снова, всплывая в мозгу шокирующей догадкой: что, если у нее… уже нет тела?