Ни тени нервности. Сидит у воды, щиплет перья, потрошит гуся. Спиной сидит к часовому, не оглянется. Только глаза до боли скатывает в углы и скорее угадывает, чем видит, томление часового. Вот он шагает туда-сюда, завернул за угол. Мария кошкой взлетает вслед. Часовой повернул назад - и она мгновенно обратно. Сидит у воды, летят перья, пух... напевает что-то. Часовой зевает. А шоферня у штаба хохочет, кто-то пиликает на губной гармошке. И часовому охота поскалить зубы, стрельнуть сигарету. Для острастки он каркает что-то в услужливо согнутую спину и смывается к шоферне.
Мария уже вся - стальная пружина; нервы взведены, движения точны, мысли остры. Выпотрошенные тушки готовы, она их кладет к дверям на кухню, на колоду для рубки мяса. Повар выйдет, возьмет и подумает, что ее увели конвойные. А для них она вроде еще на кухне. Когда ее хватятся: через час, пять минут, минуту? Но это ее минута, ее пять минут, ее единственный шанс! Она осторожно оглядывается окрест, медленно собирая перья, выпрямляется и с пучком в руке шаг за шагом уходит вдоль речки. И чувствует, что спина, как голая. "Ни пуха тебе, Мария!" - так ее, кажется, провожали. Шаг, шаг и еще один... и вот-вот пуля между лопаток. Ну скорее бы лес! Ну еще немного! Кусты совсем близко, рукой подать. Деревца. Она прибавляет ходу. Оглядывается - никого - и стремглав бросается в чащу.
Через трое суток, в разодранной одежде, исцарапанная, голодная, она выходит в расположение бригады.
Командир бригады был прав. Когда исчезла Мария, он сказал такие вещие слова:
- Если сразу не расстреляют ее, то Хрусталева вернется.
Случайность? Нет. Авторитет Александра Германа не строился на случайности. Будучи недюжинным человеком, он знал, как его разведчик будет себя вести в чрезвычайных обстоятельствах.
А другое качество Германа - человечность - спасло жизнь хозяину явки Лапину. Ситуация была вроде ясная и простая. Хрусталева исчезла. Большая вероятность, что ее схватили на явке. А хозяин явки жив и здоров, "ничего не знает". Значит, хозяин... Время было жестокое. Малейшее подозрение, и человека ставили к стенке. Ради жизни остальных, всей бригады. "Расстрелять мы всегда успеем, повременить!" - решил командир бригады.
- Дядя Коля, который мне в отцы годился, плакал как ребенок, когда я вернулась, - говорит Мария Арсентьевна.
После того как разведчица подробно, в деталях отчиталась о всем случившемся, начальник особого отдела долго молчал, что-то взвешивая про себя и наконец сказал Хрусталевой:
- Ты вот что: зайди ко мне через два часа. Кого увидишь - молчи!