Через два часа разведчица явилась в штаб. На скамье - скромна, подтянута, вежлива, улыбаясь чему-то, сидела Фруза. Та самая Фруза Михайловна из Волышовской комендатуры! И вдруг лицо ее - воплощенный ужас. А Хрусталева молчала, как приказано, хотя внутри клокотала ненависть. Фруза тоже молчала, откинувшись на скамью от слабости. Она смотрела на человека, которого подталкивала к предательству и знала, что он обречен на смерть, как и много других, и не будет свидетелей ее подлости...
Мария Арсентьевна порывисто вздохнула, встряхнула головой, отгоняя былое, жестокое... "Сейчас раздумаешься - как было страшно! А тогда нет - привычка..."
Она достала со шкафа ворох фотографий. Лица, лица... радисты, подрывники, разведчики.
- Это Полина Лебедева, тоже разведчица, живет сейчас в Ломоносове. А это тоже Полина... Маслова. В школе работает, в селе Дуровшино. Их по цвету волос прозвали Полина Белая и Полина Черная. А встретились недавно, все наоборот. Которая Черная - поседела, стала белой, а другая покрасила волосы...
Мария Арсентьевна спохватилась гостеприимно:
- Чайку, чайку выпейте! Проголодались небось?! - и с радушной улыбкой, лукавой самую малость, намекнула на свой пароль: - А может быть, щей горячих?
Павловская улица, на которой живет Лебедева, в пригороде Ломоносова и упирается в самый лес. Дом помог найти парень, он крикнул в отворенную дверь: Полина Степановна! Она отозвалась из дальней комнаты: сейчас, минуту... И вышла. Лежала. Что-то сердце хандрит.
Теперь паролем мне послужили приветы от партизан.
Полина Степановна вдруг жалобно сморщилась, всхлипнула с придыханием и по лицу побежали слезы. Повернулась молча и исчезла в соседней комнате. Я растерянно ждал минуту... две... три... Она так же внезапно вышла, улыбаясь сквозь слезы:
- Ох, это страшно и тяжело, вдруг память войны... простите. Я читала книжку сейчас, - она торопливо, нервно перелистала страницы и пресекающимся голосом прочла абзац. Читала, наверно, чтоб успокоиться. Это была военная книжка. Там шли бои, и в минуту затишья явился какой-то дед и пригласил солдат в баньку, которую истопил. - Голос Полины Степановны окреп. - Ведь это так важно и так ценно было - простая банька. Это не пустяк, мы мечтали о ней неделями. В чистом и помирать легче. Не зря у русских такой обычай... Мне и сегодня многие вещи кажутся мелочью, пустяком. А тогда...
Идет Полина с младшей сестренкой, идут с корзинками, вроде за ягодами. А в корзинках - немецких бланков и удостоверений на целый взвод - работа порховских подпольщиков. Идут они по лесной дороге, а навстречу патруль. Так бы и броситься прочь бегом! Полина дергает сестренку за рукав к земле, словно ищут они землянику, и шепотом приказывает той: