Два дня Костыгов находился между жизнью и смертью. Его поили жидким шоколадом, беспрерывно дежурили возле него, поддерживали деятельность сердца. А на третий день его увезли в Москву.
Саша Костыгов выжил благодаря своему могучему сердцу. Он выжил и даже летал после этого. Я знаю, что Оля Сосанова оказалась ему настоящим другом.
Хмурым ноябрьским морозным днем, услышав позывные Москвы, мы обступили радиоприемник в штабной землянке. «В последний час!» — торжественно звучал голос Левитана. «На днях наши войска, расположенные на подступах к Сталинграду, перешли в наступление против немецко-фашистских войск…».
Долгожданное наступление! Мы обнимаем друг друга и повторяем замечательные слова сообщения Совинформбюро:
— Продвинулись на 60 – 70 километров!
— Окружили!
— Разгромлены шесть пехотных дивизий и одна танковая!…
Музыка победы звучит в душе каждой из нас. Мы бесконечно счастливы: ведь наш полк вложил скромную долю своего труда в великую победу на Волге!
Получен приказ – перебазироваться на другой аэродром. Стояла ранняя весна 1943 года. А для летчика смена времен года всегда сложный вопрос. Зимой наши самолеты стоят на лыжах, летом на колесах. А весной, когда то подтает, то подморозит – какие «башмаки» надевать? Нередко бывало так, что вылетишь с одного аэродрома в мороз, а на другой приходится садиться в дождь и слякоть.
Решили, что надо менять лыжи на колеса.
Итак, прощай аэродром! Прощайте обжитые землянки. Прощай, красавица-Волга! Мы улетаем на запад.
Впрочем, с Волгой мне пришлось попрощаться особо. Я вылетела и взяла курс к реке, как вдруг, на высоте триста метров забарахлил мотор моего «ЯКа». Возвращаться на аэродром? Нет, не дотяну. Самолет теряет высоту, надо где-то садиться. Это нелегкое и опасное дело – садиться вне аэродрома: посадочная скорость «ЯКа» велика, пробег длинный, тут недолго налететь на что-нибудь, угробить машину…
Волга – вот единственная площадка, пригодная для вынужденной посадки. Надеюсь, что лед еще крепок. Хорошо, что самолет на лыжах, а не на колесах.
Снижаюсь, напряженно всматриваясь в ледяное зеркало реки. Сверху оно кажется ровным и гладким, а каково на самом деле?… Сажусь в вихре снежной пыли, машина легко скользит, слегка подскакивая по волжскому льду. Так. Обошлось, вроде бы, благополучно. Вылезаю на фюзеляж, осматриваюсь. И с ужасом замечаю, что лыжи моей машины вязнут в хлюпающей кашеобразной массе битого льда. Трещина!
Я соскочила на лед. Самолет пока держится на широких лыжах, но сколько может он продержаться — вот вопрос!