Но вот совещание окончено, и можно было бы отправляться разворачивать подарок, однако, после ошеломительной новости о покупке мной кейнаши всем понадобилось со мной поговорить.
- Расскажешь, что толкнуло тебя поучаствовать в торгах – едва объявив об окончании совещания, полюбопытствовал Ичиро.
- Сам не понимаю, как так вышло – проведя рукой по волосам ото лба к затылку, как он всегда делал, когда не мог определиться с решением, криво улыбнулся в ответ.
- Она тебя зацепила, сознайся! – добавив в голос азартные нотки рассмеялся сегун.
- И да, и нет. Танцевала она бесподобно, и кровь горячит от желания взять ее, не спорю. Но не так, чтобы это полностью застило рассудок… - ничего не отрицая, ответил так, словно все еще сомневался в принятом мной решении.
- Так отдай ее мне, раз сомневаешься в том, что она нужна тебе! – вклинился в разговор Тэмотсу.
- Ну уж нет! Тебе я ее, точно, не отдам! Эта девочка для тебя слишком хрупкая, сломаешь и не заметишь. – полушутя - полусерьезно ответил ему.
- Да, ладно! Она не такой уж хрупкий цветок, как ты напридумывал себе, таких, как она не сломаешь, только погнешь немного! Но какая гибкая кошечка, а как она двигалась… - начал описывать танец Азуми Тэмотсу.
- Пойду я? А Вы тут смакуйте эмоции хоть до утра – отпросился у Ичиро, и, получив его утвердительный кивок в ответ, поспешил на выход.
Еще пару раз, пока я шел к своему мобилю, меня перехватывали, пытаясь выведать подробности сегодняшних событий, но я отшучивался и отмалчивался, разжигая их любопытство еще больше.
Наконец, вырулив за территорию дворца, направился домой, по пути вспоминая сказочный танец теперь уже моей кейнаши.
Кейташи
Воспоминаниями об удивительном, страстном, необычном нечто, вытворяемом этой гибкой маленькой пантерой на сцене, я так распалил себя, что в комнату к Азуми вошел с единственным желанием немедленно оказаться с ней и в ней.
Амэ-но Удзумэ! Богиня, сводящая с ума своим пленительным танцем! Порочная в своей чистоте! Сейчас мысль о ее покорности только еще больше распаляла его, не вызывая никакого презрительного отторжения. Хотелось не спеша раздевать ее, лаская, провоцируя, искушая исследовать руками, губами, языком каждый уголок ее тела, играть на струнах ее и своего возбуждения, заставляя ее тело выгибаться от желания и с тихим стоном принимать его в себя.
Как примерная кейнаши, девушка ждала его прихода. Все в том же коротеньком платьице, напомнившем об испытанном им восторженном желании во время ее выступления, она стояла у окна. И, когда развернулась на звук открываемой им двери, ее точеный силуэт, подсвечиваемый лучами взошедшей на небе луны и четко выделяющийся в проеме окна на темном фоне ночного города за ее спиной, еще сильнее разжег желание в его крови.