Официант расторопно принес меню и сменил приборы. Да, давно в таких местах не был, думал их уже не существует. Цены замазкой откорректированы.
— Мне то же, что девушка заказала.
— Счет раздельный.
Официант кивнул и исчез.
— Боишься, что за меня платить придется?
— Не боюсь. Переживаю, вы же поиздержались с постановкой, вдруг меня не потянете, я ж, к сожалению, не делаю вид, что сыта воздухом единым, а ем и пью.
Печальный вздох сожаления, и сама же прыснула со смеха. Я тоже расхохотался. Нет, не сухарик, просто уставшая женщина, загнавшая себя в рамки, немного разочарованая.
— А вот пить не стоит.
— Поздно, уже хлопнула рюмашку. Теперь или отключусь, или буду бодра до утра. И я даже не знаю, что хуже.
— Обещаю не бросать в любом состоянии.
— Верю.
— Действительно?
— Да, вы, можно сказать, надежный, ответственный, немного сентиментальный. Хоть и хам. Да и Лоттка не стала бы переживать из-за пустяшного человека.
— Показатель качества?
— Ага. Почти всегда. Вот сказала она: хрень мальчонка, так и оказалось — мальчонка хрень. Только я на эту хрень полтора года потратила. Вон тот, с пылесборником, тоже хрень.
Парень с огромным медведем и воздушными шариками через два столика Лану не впечатлил.
— И что же в нем не так?
— Опоздал, купил, что было, на медведе пыли, как на прабабушкином хрустале. Так девочка его ж выберет, а не того пацана, что раньше пришел, столики сдвигал, вазы организовывал, это потом, с опытом приходит, что вся правда — в мелочах.
Официант принес еду.
— Только закуски? А пугала.
— Начнем с фиш энд чипс, а потом как закажу себе отбивную и разорю вас. Ой, не разорю, счет же раздельный.
— Почему пылесборник?
— У вас квартира сколько метров?
— Двести.
— Вам не понять.
— И все же?
— Вот стоит подобное в моих семнадцати метрах и половину комнаты занимает. Выкинуть жалко, и жить невозможно, вот и стоял, пыль собирал. А когда еще одного такого же подарили, то тут вопрос уже о депортации на кухню встал.
— Переехали?
— Медведи, к помойке. Вся мишура там и должна быть.
— Почти тост.
Хлопнули по рюмке текилы.
Режим "клуб" заработал, потемнело, стало грохотать и бить по глазам всполохами цветомузыки.
— Танцевать-то будем? — пришлось кричать.
— Да.
Мастерами "па" нас назвать сложно, хохотали друг над другом, делились словами, пытаясь перекричать музыку. Было странно легко, словно мы давно друг друга знаем, холод знакомства давно исчез. Медленная музыка, ее тело так близко к моему, хотелось совсем других танцев. И ей тоже, поцелуй осторожный, неуверенный.
— Прости, — она отстранилась. Подошла к стойке, что-то спросила у официанта, оставила деньги. Темно-бежевое пальто ей выдали быстро, мое все никак не могли найти. И черт с ним.