Тогда Цыбульский настоял на том, чтобы его послали на разведку в Брянск. А в такой разведке у нас как раз была нужда. Во-первых, мы хотели узнать, что делается в Брянске. Во-вторых, нужно было доставить в Брянск наши листовки.
Ушел Цыбульский в Брянск — и точно исчез! Срок, в который он должен был вернуться, давно прошел. Что с ним случилось, мы не знали и очень беспокоились, в особенности Ирина.
В деревню Колодное тем временем прибыла карательная экспедиция численностью до батальона и стала усиленно прощупывать опушку леса. Ежедневно то в одном месте, то в другом появлялись вражеские разведчики. 11аши отдельные группы завязывали с ними перестрелку.
На берегу Десны и на проселках, ведущих к лагерю, мы выставили усиленные караулы. Немцы хоть и не пытались атаковать лагерь непосредственно, но блокировали нас. Сведения извне перестали к нам поступать. Если мы знали, что в Уручье немецкий гарнизон сильно увеличен, то о других окрестных деревнях ничего узнать не могли. В конце концов нашей разведке удалось пробраться в Павловку. Сведения были неутешительные: большинство наших связных арестовано. Вывод один: нас кто-то предал. Но кто именно?
Все были встревожены. Командир ходил мрачный и упорно молчал. Он просто в бешенство приходил, когда кто-нибудь пытался заговорить с ним.
Цыбульский явился, когда все надежды на его возвращение были потеряны. И явился странным способом: его привез связной от навлинцев.
— Как ты к навлинцам попал? Почему попал к навлинцам? — сразу же набросился на Цыбульского Рысаков.
Цыбульский ждал этого вопроса.
— Как же я иначе мог вернуться? Разве вы не знаете, что творится кругом?
Цыбульский был прав: со стороны Десны мы были окружены немцами. Подумав несколько секунд, Рысаков сказал:
— Ладно, иди в землянку, там разберемся.
По словам связного, Цыбульского задержала застава навлинцев на просеке, где в те дни не показывалось ни одной живой души. Шел Цыбульский прямо в расположение партизан. На заставе к нему отнеслись недоверчиво, но задержанный убедительно доказал, что иным путем к себе в отряд он пробраться в сложившейся обстановке не мог. Все же Суслин, комиссар навлинского отряда, просил Рысакова хорошенько проверить Цыбульского. Он внушал подозрения.
— Очень уж интересовался нашим отрядом и всю дорогу расспрашивал, есть ли поблизости еще отряды и где именно, — закончил свои показания навлинский связной.
Рысаков бросил на меня многозначительный взгляд. Мы пошли в землянку.
Цыбульский лежал на нарах, укрывшись теплым платком, а Ирина сидела рядом с ним и латала брюки своего друга. Брюки основательно поизносились за время его последнего похода.