Пришли мы с Иваном на хутор как раз в тот час, когда вся компания сидела за обильным ужином. Это был, видимо, прощальный ужин. У стола суетилась молодая, раскрасневшаяся и очень веселая хозяйка, рядом с «майором» и с одним из его друзей сидели еще две женщины, тоже молодые, красные как маков цвет и возбужденные. Водка, как говорится, лилась рекой, на столе появлялись все новые яства. Привела нас в «штабквартиру» майора бригадирша. Встретил нас «майор» не очень приветливо, но все же пригласил к столу.
— А ты все правды ищешь, Татьяна, — обратился он к бригадирше.
— И найду, — резко ответила Татьяна, — ты думаешь, если вам ружья дали, так и бандитами можно стать…
— Но-но, не очень развязывай язык-то! — грозно проговорил «майор».
— Не рычи на меня. Ты для меня не старший. Вы Красную Армию позорите. Люди не зря говорят, что вот такие гуляки, как вы, и пустили сюда немцев.
Надо полагать, это была не первая дискуссия бригадирши и «майора», и Татьяна смело наступала на него, не считаясь с его высоким «званием».
Я спросил «майора», не боится ли он пировать без охраны.
— Охрана у нас есть, как же, — невозмутимо ответил он и подал знак смугловатому пареньку, которого он называл «старшиной».
«Старшина» накинул шинель и с недовольным лицом вышел на улицу, взяв с собой еще одного бойца. Мое напоминание оказалось очень кстати. Не прошло и пяти минут, как в хату вбежал боец и сообщил, что на хуторе облава.
Прошло еще несколько снежных и студеных дней.
— Какая впереди деревня? — спросили мы как-то встречного жителя.
— Немцы, — отвечает.
— Какая? — недоумевая, переспросил я.
— «Немцы», — так называется деревня.
Оказывается, в деревне жили немцы-колонисты. Так и стали называть деревню, а по-настоящему она именовалась Хрыщатик. Двинулись мы к этой деревне, зашли в первую попавшуюся хату. Нас приняла толстая хозяйка-немка. Говорила она по-украински. Стала жаловаться, что младшего сына красные взяли в армию и до сих пор нет его. Подала на стол картошку, хлеб, молоко. С печи слез с завязанной щекой здоровый парень — старший сын. Исподлобья он испытующе осмотрел нас.
— Пленные? — спросил он.
— Нет, — ответил я.
Парень оделся и вышел.
Хозяйка оказалась женщиной словоохотливой. Она сказала нам, что немцы дали двум местным жителям винтовки и назначили их полицейскими. Один живет по соседству.
Через некоторое время сын хозяйки вернулся. Вслед за ним пожаловали два молодчика.
«Наверное, они», — подумал я.
Пришедшие обратили внимание на мои хромовые командирские сапоги. А они-то для меня были всего дороже на свете. В одном сапоге под подклейкой я хранил партбилет, а в другом — удостоверение личности. Один из полицейских, тот, что был постарше, стал задавать вопросы, желая выяснить — кто мы. Чтобы умерить его любопытство, я постарался как бы «нечаянно» обнаружить свое оружие. А затем спросил Ивана: