Толедские соборы созывались не только для выработки общей позиции в вопросах вероучения, но и являлись местом взаимодействия епископов с королем, а позднее – и с верхушкой чиновников по разработке и совершенствованию норм функционирования политической системы, а также других сфер, представлявших взаимный интерес. Именно поэтому соборные постановления применялись в судах наряду с собственно королевским законодательством: такое качество этим постановлениям придавали специально издававшиеся королем «законы в подтверждение собора» (наиболее ранний из сохранившихся был издан на III Толедском соборе). Кроме того, при прямом участии короля вырабатывался и предварительный проект этих постановлений (т.н. tomus); он же вручался участникам собора для обсуждения на первом заседании.
IV Толедский собор (633 г.) выработал четкий регламент проведения общегосударственных соборов (кан. 4). Согласно этим нормам, заседания должны были начинаться через час после восхода солнца. Первыми в храм входили епископы, рассаживавшиеся по кругу, вокруг алтаря; за ними – пресвитеры, далее – дьяконы, которым сидячие места не полагались; затем наступала очередь короля и светских магнатов. Последними входили писцы, в задачу которых входили запись и оформление текста постановлений. В первые три дня следовало обсуждать лишь чисто церковные дела (тогда заседания происходили в отсутствие мирян), далее – все остальные. Впрочем, они также имели самое непосредственное отношение к церковной жизни. В частности, это касалось норм, определявших статус светской власти – самого короля, его жены, детей, приближенных. Особое значение в этой сфере имел 75-й канон[88] IV Толедского собора, проходившего под председательством знаменитого Исидора Севильского (ок.570–636). Принципы, намеченные 75-м каноном, получили развитие в постановлениях V, VI, VIII, XII, XIII, XV и XVI Толедских соборов и способствовали утверждению представления о священном и неприкосновенном характере королевской власти.[89] Отдельно следует выделить группу постановлений толедских соборов, определивших особые статус и права королевы и членов королевской семьи, a также приближенным правителя, не имевшие прецедентов ни в римской, ни в раннесредневековой правовой практике.[90] Наконец, именно в Толедском королевстве начиная с 672 г. стало практиковаться помазание на царство по образцу ветхозаветных царей Саула, Давида, Соломона и др.: мы хорошо знаем, в частности, о помазании королей Вамбы (672–680) и его преемника Эрвигия (680–687)[91]
В условиях прогрессирующего кризиса римских учреждений Церковь была вынуждена взять на себя широкий круг изначально несвойственных (или лишь в малой степени свойственных) ей функций. Пастырские обязанности епископов по заботе о пастве на определенном уровне перерастали в обязанность брать на себя властные полномочия, необходимые для исполнения этих обязанностей. В итоге к началу VIII в. в руках епископов оказалась вся власть в городе, в том числе административная и судебная. Кроме того, значимыми новациями на протяжении VII в. стали складывание общеиспанской церковной иерархии во главе с митрополитом Толедо, статус которого постоянно возрастал, а также рост численности и влияния монашества. К середине VII в. вокруг Толедо возникла целая сеть монастырей – Агали (крупный центр образования), св. Феликса-в-предместье, св. Креста, св. Евлалии, св. Леокадии, св. Михаила, свв. Космы и Дамиана. На рост влияния монашества указывает и рост числа епископов, выдвинутых из среды монашествующих, хотя они еще и не составляли явного большинства.