К обеду мы повезли Большого Боба и Хэрриет в закусочную Вестминстера. Они видели видео с камеры, как и половина Америки. Если честно, то я чуть не лопнул от смеха, когда мы вошли внутрь. Ник Папандреас просто облепил заведение постерами «Бакмэна в Конгресс!», что просто ошеломило Большого Боба. Демократ до мозга костей еще до рождения, его мир просто перевернулся, когда он понял, что уже завтра его дочь может быть замужем за конгрессменом-Республиканцем!
Ник вышел из кухни, когда мы вошли, и помчался к нам. Он так сильно тряс мою руку, что я уже подумал, что он мне ее оторвет, а потом он обнял Мэрилин.
– Проходите, проходите! Я оформлю вам лучший столик!
– Ник, благодарю тебя! Я хочу представить тебя. Это родители Мэрилин, Боб и Хэрриет Лефлеры. Боб, Хэрриет, это Ник Папандреас. Он владелец закусочной Вестминстера.
– Добро пожаловать! Рад знакомству с вами! Ну же, следуйте за мной! – он сопроводил нас к огромному круглому столу, и затем щелкнул пальцами молодому человеку, который торопливо прибежал к нам.
– Принеси воды и позови Анастасию.
– Будет сделано, дядя Ник.
Большому Бобу с Хэрриет я сказал:
– У Ника родни работает больше, чем у вас двоих.
Мы сели за стол, а Ник стоял с краю.
– Сегодня вас будет обслуживать Анастасия.
– А где Эми? – спросил я.
– Сегодня она на учёбе, но вечером она будет.
– Как она себя чувствует? С ней все в порядке? Без шрамов?
– С ней все хорошо. Остался небольшой шрам, но он уже затягивается. Я передам ей вечером, что вы спрашивали, – ответил он.
Я улыбнулся.
– Здорово, но куда важнее, скажи ей, чтобы проголосовала за меня. Я буду рад любой помощи, которую только смогу получить!
– И это сделаю! Я всем говорю: «Голосуйте за Бакмэна!» И всей семье своей тоже! Я сам Демократ, но я говорю им голосовать за вас.
Я рассмеялся.
– Если вся твоя семья проголосует за меня, я гарантированно выиграю! Спасибо, Ник, я ценю это.
– После той ночи я просто должен проголосовать за вас. Тогда была дурная ночь. Меня побили, Эми зацепило, в моем заведении пострадала та бедная девушка… это была дурная ночь! Конгрессмену Стюарту стоило бы постыдиться!
Хэрриет только сидела и слушала это все, широко раскрыв рот. Вошло еще несколько посетителей, и Ник отошел обслужить их. Из кухни вышла официанта лет двадцати с чем-то, и улыбнулась нам. Как и Ник, у нее была греческая внешность, но у нее был чистый мэрилендский акцент:
– Дядя Ник наседает на уши, господин Конгрессмен?
– Я стану конгрессменом, только если за меня проголосует достаточная часть вашей семьи, – ответил ей я.
– Дядя Ник вас туда протащит. Только заходите к нам на обед, когда будете здесь, – сказала она.