— Ты не слишком занят, папа? Мне необходим совет.
— Только у подонков бывает что-то более важное, чем доверие сына, — ответствовал Давид Григорьевич и снял с коленей пылкую аспирантку.
Некогда Давида Григорьевича звали преподавать в Израиль. Сулили многое. Но он отказался.
— Мальчика тогда сживут со свету, — ответил профессор Зингер, думая о карьере старшего, и остался в стране, где очереди за молоком занимали на рассвете.
Когда муж Муси заговорил о переселении на историческую родину, Давид Григорьевич задумался. Ехать он не хотел, по-прежнему рассчитывал на работу. Но!
— Я участник Второй мировой войны, — сказал он, — следовательно, в Израиле мне обеспечено сносное существование. Пока вы там устроитесь, кто-то должен вам помогать. Мы с мамой отправимся первыми, чтобы вам помочь.
Но муж Муси и сама Муся рассудили иначе: отпускать не слишком здоровых семидесятилетних людей в этакое путешествие без сопровождающих нельзя. И вскоре я простилась с подругой. Муся уехала.
Зорий и Кира уехали через пару лет в Америку. Недолго пробыв в Израиле, в Штатах обосновался предприимчивый супруг Муси.
Лева не удовлетворился институтом и сразу же поступил в аспирантуру. Полгода назад он защитил кандидатскую. Но родители слабели, и степенный архитектор Левушка Зингер решился отправиться к ним. У меня становилось на одного далекого друга больше и на одного близкого, в любую минуту досягаемого, — меньше. Было от чего грустить.
Когда Измайлов принес спящего Севу, я мало походила на неуемно сующую нос в его расследования Полину. Не ведая этого, полковник завел речь об утопленнике. Его не хватились в фирме «Во саду ли, в огороде», потому что он отгуливал положенный отпуск. Кстати, еще неделю никто тревоги бы не поднял. Некорнкжа отрекомендовали как великолепного специалиста, любезнейшего человека — словом, положительного персонажа жизненной трагикомедии.
Вик не без ехидства довел до моего сведения, что с производством у химиков все в ажуре — лицензировано, сертифицировано и прочее. Они просто фасуют получаемые в пятидесятикилограммовых мешках удобрения. И этикетки наклеивают не фальшивые, и цены назначают весьма умеренные.
В Галине Кара-Ленской Сергей Балков не признал свою попутчицу. Более того, не выразил желания познакомиться с ней поближе. Борис Юрьев, неустанно пекущийся о его здравии, наябедничал, будто парню стало так худо после дневных телефонных переговоров со мной…
— Ты что-то вяловата, Поленька, — перешел на личности Измайлов.
— Устала, — призналась я. — Душевно.
— Сильно утомилась, раз Бориса не костеришь, — согласился Вик.