– Какая красивая женщина… – тихо произнес Франсуа Миттеран. Даниэль проследил за его взглядом. Президент смотрел на брюнетку в красном платье. Дюма воспользовался появлением официанта с новыми блюдами, чтобы осторожно повернуться в нужную сторону. То же сделал и толстяк. “Очень красивая”, – подтвердил он. “Согласен”, – не стал спорить Дюма. Даниэль чувствовал, что они с президентом заодно. Франсуа Миттеран заказал то же вино, что и он, и теперь обратил внимание на ту же женщину. Тот факт, что твои вкусы совпадают с вкусами главы государства, – это вам не абы что! Подобные замечания о женщинах, сделанные в чисто мужской компании, цементируют дружбу, и в мечтах Даниэль уже был четвертым сотрапезником за президентским столом. У него тоже была записная книжка черной кожи, и бывший министр с довольным видом переписывал из нее контакты. Погреб толстяка он знал как свои пять пальцев и регулярно наведывался туда отведать колбасы и выкурить лучшую в мире гавану. Но главное, он сопровождал президента в его прогулках по Парижу, вдоль набережных Сены, мимо лавок букинистов, и они, одинаково сложив руки за спиной, рассуждали о судьбах мира или просто любовались закатом на мосту Искусств. Прохожие оборачивались им вслед, узнавая два ставших привычными силуэта, а друзья и приятели Даниэля восхищенно шептали: “О да, он очень близко знаком с Франсуа Миттераном…”
– Все хорошо?
Голос официанта вырвал его из задумчивости. Да-да, все замечательно, и он намерен просидеть над своим королевским блюдом столько, сколько понадобится. Хоть до закрытия ресторана. Он ни за что не встанет из-за стола раньше президента. Чтобы потом иметь возможность говорить: “В ноябре 1996 года я ужинал в пивном ресторане рядом с Франсуа Миттераном. Он сидел за соседним столом, и я видел его так же ясно, как вижу тебя”. В мозгу у Даниэля уже сами собой складывать фразы, которые ему предстояло произносить в течение ближайших десятилетий.
Прошло два часа и семь минут. Франсуа Миттеран растворился в ночи, сопровождаемый Роланом Дюма и толстяком. Метрдотель почтительно распахнул перед ними двери. Все трое на десерт заказали крем-брюле. Толстяк достал из кожаного футляра сигару, жестом показав, что закурит на улице – они ведь собираются немного пройтись? Дюма расплатился купюрой в 500 франков. “Ну что, пошли?” – спросил президент. Дюма поднялся. Появилась девушка-гардеробщица. Она помогла надеть пальто сначала ему, а затем “Мишелю”, который пожаловался на боль в спине; президент оделся самостоятельно, обмотав вокруг шеи красный шарф. Воспользовавшись моментом, он посмотрел на брюнетку; их взгляды встретились. Она слегка улыбнулась, и президент, должно быть, ответил ей тем же, но этого Даниэль уже не видел. Затем вся троица направилась к выходу. Посетители ресторана как по команде склонили друг к другу головы, и шум разговоров в зале на несколько секунд стих. Ну вот и все. Не осталось ничего. Только пустые тарелки, столовые приборы, бокалы и чуть смятые белые салфетки. Обычный стол, подумал Даниэль. Через пару минут посуду уберут, скатерть заменят, и за него сядет новый клиент, которому и в голову не придет, что какой-нибудь час назад на этом самом месте ужинал президент республики.