- Томас сказал, что ты напала на него и предала нас, освободив вражеского пленника, - обронил брат, внимательно наблюдая за мной. – Не ешь стоя.
Я прошла и села на шкуру.
- Он нашёл соперника себе не по размеру, Карен, - отставив миску с похлёбкой, которую не сумела доесть, сказала я. – Там была девчонка младше меня, тощая, хрупкая и уж точно не воюющая с нами на поле боя. Я поступила так, как было правильно: подкинула её в их лагерь. Как видишь, я оказалась права и не привела за собой войска, которые могли вполне прибыть и перебить нас всех.
Карен молча смотрел на меня, перевёл взгляд на миску. Он не был ласков, редко произносил слова любви и отличался умением говорить лишь самое необходимое, но чего у него было не отнять, так это внимательности.
- Ты вольна поступать так, как считаешь нужным, - заключил старший брат. – Но было лучше посоветоваться со мной.
Позже я выяснила, что Карен, как я и ожидала, наказал Томаса и остальных за несогласованное с вожаком нападение. Ночью, ворочаясь на шкуре, чувствуя мороз со всех сторон, не в силах заснуть, я размышляла о том, что могла бы сказать брату всю правду. Ведь у меня, в общей сумме, было всего девять недель на то, чтобы подготовить стаю к переходу на сторону тех, с кем мы сейчас сражаемся. Но… язык не повернулся. Карен доверял мне безоговорочно, и то, что я совершила, наверное, всё же можно было назвать предательством. Я и сама чувствовала себя предательницей, когда утром, так и не заснув, пошла колоть дрова и поняла, что хочу вернуться назад, в империю Талера, к Рафаэлю с его занятиями, к тому великолепному и опасному кусочку мира, что мне приоткрылся.
***
Я тот прекрасный сон
И чудный разговор
В сердце своём
Для тебя берегу.
Друг мой,
Я с тобой,
И в эту ночь
Ты мне позволь помочь.
Открой мечты свои
И сладко ты усни.
Я сон твой надёжно сберегу.
Ты дочь моя,
И я люблю тебя.
И ты моя
Звезда.
- Красиво, - сказала я лишь тогда, когда прошло уже больше нескольких минут, а Арлана не продолжила песню. Стоявшая на балконе покоев Рафаэля девушка резко обернулась и, увидев меня, устремилась ко мне быстрее стрелы, чтобы обвить руками шею.
- Кароль! – щека её была влажной: она плакала. – Ты пришла!
- Конечно, у меня же договор с твоим братом, забыла? – наверное, эти слова не слишком подходили для ответа плачущей девчонке, но как-то сами сорвались с губ. Она отстранилась.
- Да, но… На балу будет Тиберий, - она мрачно посмотрела на звёзды и полумесяц, заливающие сад за пределами дворцовых стен молочным сиянием. – В течение этой недели Рафаэлю так и не удалось убедить Рига расторгнуть помолвку. Но он обещал не прекращать попыток. Или я оттопчу ему все ноги!