Она не поддалась на его умиротворяющий тон: - а я тут причём?! Я всё равно не останусь в этом паршивом городишке, среди стаи…диких хищников! Раз ты не собираешься меня убивать, значит, рано или поздно, отпустишь!
- Она намеренно старалась его оскорбить, паршивка! - он мягко сказал: - Соня, разве я дикий хищник? Посмотри на меня, - он улыбнулся, - я ручной, ласковый и…влюблённый! - она смутилась, а Айк торжествовал!
Он долго ещё рассказывал ей о жизни волчьей стаи, о своей фирме и людях, работающих там, о Серёге - своём заместителе и его жене, красавице-казашке Айнур, о том, как она дважды родила по трое щенков, на что Соня презрительно скривилась: - щенки! Как у собак! - он не подал виду, как её неприязнь к чужим детям задела его:
- Айнур - степная волчица, Соня. Поэтому у них с Сергеем щенки, - он улыбнулся, - а у нас будут обычные дети. Оборачиваться они смогут лет с пяти, не раньше. - Она гневно сверкнула на него глазищами, но ничего не сказала, чему он был рад.
Он вскользь сообщил ей, что завтра, рано утром, уйдёт в лес, где его будут ждать молодые волки и…Лорен. Он думал, что она что-то спросит, но Соня молчала.
- А Марфу ты можешь уволить в любое время, на её место найдётся десяток, если не больше. - Она опять промолчала, и он озабоченно посмотрел ей в лицо: - лучше бы она ругалась и спорила с ним, а не думала о чём-то своём, где ему не было места.
Чуткое ухо зверя уловило, как тихо притворили входную дверь. Он усмехнулся: - старая волчица улизнула, страшась его гнева. Он сделал вид, что только что вспомнил: - да, Соня, я же купил тебе бельё! - и наблюдал, как она обрадовалась, встрепенулась.
- Где? - с азартом принялась потрошить свёртки, забыв о нём. Всё же разворачивать не стала, сгребла всё в охапку и направилась к двери - в ванную, мерить.
Он остановил: - меряй здесь, там маленькое зеркало, - сам уходить не собирался, поудобнее развалился в кресле. Соня хмуро уставилась на него, и он понял, разочарованно поднялся: - хорошо-хорошо, ухожу. И подглядывать не буду, обещаю.
После обеда приехал Карен, привёз большую дорожную сумку, оставленную Соней в автобусе, и рассказал, что Прасковью Агафоновну он нашёл в амбулатории, лежала на раскладушке в коридоре. Вдвоём со своим водителем они погрузили её на носилки и перевезли домой. С ней оставили Жанну Борисовну, которая работает у Карена санитаркой.
- Я сказал, что мы приехали из Междуреченска, потому что нам позвонили из райцентра, попросили помочь амбулатории Малой Ветлуги. Откуда они узнали о её травме, мне неизвестно. Обманул я, конечно, бабушку. Сообщил, что сиделка ей полагается, как ветерану труда. Жанне строго-настрого наказал про тебя не рассказывать, говорить, что оплачивать её работу будет больница райцентра. Старушка, кажется, мне не поверила, хмыкнула эдак скептически, но ничего не сказала. - Карен передохнул, - в общем, можешь успокоить свою супругу, с её бабушкой всё будет хорошо, Жанна сильная и добросовестная, она и переоденет, и постель поменяет, и судно поставит. Да, я ей велел готовить и в магазины ходить. Надеюсь, ты ей оплатишь всю работу? - Айк кивнул, полез в карман за бумажником, но главврач остановил: - давай, Айкен Георгиевич, потом, ладно? Пусть сначала эти деньги заработает.