Ну, Антонина Петровна ещё ладно, она всегда любила своего «Костика», а Машка, похоже, просто не разборчива в мужчинах. Я давно в ней нечто подобное замечала. Но обычно она была падкая на симпатичные мордашки. Дрыща ж даже после изменений сложно было назвать смазливым. Физически развитым — да. Но красавчиком…
— Нам будет тебя не хватать, Костя, — грустно вздохнула наша грымза.
— Не переживайте так, Антонина Петровна, я же не единственный тут специалист. Всё будет хорошо.
— И куда же ты теперь? — заботливо закудахтала одна из дурочек. — Нашёл себе новое место?
— Нет, — улыбнулся этот лицемер, оторвавшись от бумаг, которые то ли подписывал, то ли просто держал в руках как повод задержаться. — Я хочу заняться кое-чем совершенно другим.
— Открыть своё дело, может быть?
— Это хорошо, когда есть своё дело, — кивала наша главная с видом знатока. Будто она, проработавшая в бухгалтерии, всю свою жизнь знала, что такое своё дело.
— Ну, ты не забывай нас, — прокурлыкала ещё одна зачарованная. — Заглядывай к нам время от времени.
Всеобщее помешательство, наконец, встало и протянуло подписанные листы. Видимо, всё-таки читал. Дотошный зануда! После чего взял свои копии и посмотрел на этих дамочек.
— Я заглядывал время от времени, когда тут работал, — сказал он, убирая документы в свою папку. — А теперь и вовсе повода не будет. Прощайте, дамы.
И, улыбнувшись напоследок, он вышел из кабинета.
Я слегка ошизела от такого поворота. Никак не ожидала, что вот этот вечно услужливый, тихий мямля может вот так вот отбрить. Эти курицы, однако, даже не обиделись. Грустно повздыхав ещё пару минут и пообсуждав ушедшего, они разошлись по своим рабочим местам. Честно говоря, ещё больше, чем с его грубости, я прифигела от такой реакции. Они что, не поняли, что он их послал? Вот уж поистине розовые очки.
Тем не менее, я была рада, что он, наконец, ушёл. Теперь могу раз и навсегда его забыть.
Однако чувства радости у меня не было. И вижу я ходячее напоминание о своей неудаче или нет, от этого мне легче не становится. Вечер вторника я также провела в унынии и слезах. Как и вечер среды, и четверга, и пятницы. А также все последующие выходные.
На меня нахлынула такая депрессия, о существовании которой я и не подозревала. Да, бывали дни, когда я чувствовала грусть или расстраивалась по какому-то поводу. В такие моменты я закатывала глаза и объявляла, что я в депрессии. Уверена, так же делали и многие другие люди. Общество привыкло, что это модное слово, как правило, используется для того, чтобы повыпендриваться или вызвать сочувствие и обозначало, как правило, только досаду.