— Ладно. Говори.
— Думаешь, Макар тебя любит? — Клара нависла над ней с высоты своего роста, да еще немалых каблуков. — Пожалел он тебя, дуру. Он же известный жалельщик. Антон мне много о нем рассказывал. Да-да, мы с ним виделись все это время. И не в куклы играли, сама понимаешь. И как, интересно теперь знать, почему Макарушка с тобой, бедняжкой, носится? Даже разводиться передумал, дуралей.
Арина прошептала вдруг онемевшими губами:
— Почему?
— Брательника своего прикрывает. Только такая недалекая, как ты, Горенко, могла переспать не с тем братом.
Она не верила — не могла поверить в такую чудовищную… чудовищную….
Арина не сдержалась, ухватила Клару за отвороты плаща, выдохнула прямо в лицо:
— Ложь! От начала и до конца!
Клара задергалась, пытаясь отцепить ее пальцы. Лицо исказила испуганная и брезгливая гримаса. Она явно не ожидала нападения.
— Угомонись, убогая! На автобус опоздаем.
— Скажи, что все выдумала — мне назло.
— Правда это. Очнись, наконец! Не любит тебя никто. Никому ты не нужна.
Руки упали, словно плети. Накатила усталость.
И вдруг откуда-то пришла спасительная мысль, что все не так. Ее, Арину, как раз любят, по крайней мере, сын и дедушка. А еще у нее есть Стелла Семеновна и Ираида Силантьевна. А у Клары… Вот кого никто не любит. Именно поэтому она и возвращается в Любашевку, откуда хотела вырваться любой ценой.
Арина отступила на шаг. Кивнула в сторону автобуса.
— Езжай. Может, дома ты найдешь то, что ищешь.
Ее голос звучал так спокойно, что девушка сама себе удивлялась. А Клара — у той глаза стали похожи на блюдца. Губы задергались.
— Ты, и правда, больная. Страшно ехать с тобой в одном автобусе.
— А мы и не поедем. Я передумала.
Арина повернулась к Кларе спиной, подняла сумку, которую совсем недавно собирала с памятным удовольствием, и направилась прочь — подальше от бывшей подруги.
* * *
Казалось, она ничего не чувствует. Неожиданно потеряла такую способность.
И мыслей не осталось. Они куда-то исчезли.
Лишь ноги шагали в неизвестном направлении. И Слава Богу. Значит, она жива. А все остальное вернется. Когда-то.
Если бы кто-то вдруг поинтересовался, куда она движется, Арина не ответила бы, поскольку ничего не слышала. Эти внешняя глухота и внутренняя немота убивали, но ничего поделать с этим девушка не могла.
Как оказалась у моста Маляров, она не помнила. Сразу выделила знакомую сухопарую фигурку, хлопочущую возле какого-то юноши с мольбертом. Стелла Семеновна тыкала пальцем то вдоль реки, то в сторону солнца. Неугомонная, что-то советовала очередному дарованию.