Обведя взглядом широкий массивный из дорогого дерева стол, Фабиана первым делом быстрым шагом прошла к нему, да едва не подпрыгнула, выронив свою ношу, когда со стороны послышался хриплый клокот. Девушка едва не шарахнулась в сторону, когда увидела огромного, размером с гуся, ворона. С гуся, конечно, она преувеличила, но всё же птица была громадной и старой, судя по взъерошенному тусклому оперению, тяжёлому клюву, чуть замутнённым чёрным глазам и узловатым массивным лапам.
Выдохнула. И почему она раньше его не заметила?
Ворон встрепенулся и дёрнул головой, повернув в сторону, озирался на Фабиану. Он снова заклокотал, а в следующий миг так громко каркнул, что оглушил. Фабиана вздрогнула.
— Тише ты! — шикнула на птицу и, обернувшись, прислушалась, не торопится ли на тревожный сигнал сам хозяин этого гнезда. Но нет, всё было тихо.
Покосившись на птицу, Фабиана осторожно обошла стол, запоздало обнаружив и пустую винную бутылку, и бокал, на котором оставались отпечатки губ и пальцев милорда. Вчера он явно провёл ночь здесь. Фабиана прошла вперёд, поддев носком туфли ещё одну пустую бутылку — похоже, нешуточно взбесила его эта высокомерная брюнетка, что он впал в такую крайность.
Поставив корзину на пол, сосредоточенно принялась натягивать перчатки, смотря на роскошное кожаное кресло и… многочисленные ящики стола. В верхнем должны храниться её документы.
— Я только приберусь здесь, — проговорила тихо девушка наблюдающей совсем по-человечески сидевшей на жерди птице, — и сразу уйду, правда.
Опершись рукой на столешницу, Фабиана закусила губу, подавляя гадкое чувство чего-то взбунтовавшегося в ней, и потянулась к ящичку, как вдруг раздался скрежет по металлу — черный ворон сорвался с жерди и тенью ринулся на девушку.
— Ох!
Фабиана ничего не успела понять, лишь, глухо вскрикнув, успела закрыть руками голову, слыша громкие хлопки тяжёлых крыльев и почувствовав над головой пронёсшийся вихрь.
Ворон неуклюже приземлился на каминную полку, сбив с неё всё, что стояло на ней, не удержался, отчаянно карябая когтями камень и ударяя крыльями, грохнулся на пол.
— Пресветлая Всевидящая! — всплеснула руками Фабиана и кинулась к распластавшейся на полу птице.
Ворон трепыхался и пытался шарахнуться под кресло, но Фабиана, рухнув на колени, успела поймать его, пока тот не переломал себе все конечности.
— Не бойся, ну как же ты так? — жалость заполнило сердце, как вина, которую Фабиана испытала, невольно нарушив покой пернатого.
Ворон явно был взволнован тем, что его взяли в руки, сердце горячо трепыхалось, голова дёргалась. Бедолага.