Пока подруга расправлялась с этой нехитрой закуской, она продолжила:
— Девушка я одинокая, давно уже свободная… Короче, пришла я в «Дежавю», что называется «на кого глаз ляжет», кто к сердцу прижмёт. Но ты меня опередила! Отхватила себе сразу двух мужиков!
«Это ты ещё не видела, как мы с Олегом…» — подумала Настя с облегчением, судорожно пережёвывая.
— Вот от чистого сердца тебе говорю, поскольку сняла ты с него камень, дорогая моя… Делиться надо! — наконец, выразилась определённее Светка.
— Что Ленка себе купила? — спросила первым делом Настя, расправившись с несвоевременно поданным бутербродом и сжимая кулачки.
— Кажется, заколку. Да, точно. Золочёную такую.
— Вот стерва! Выходит, она моего Эда и в самом деле уколола! — сообразила Настя.
— Позволь, позволь! Как это «твоего»? — привстала Светка с табурета, угрожающе краснея.
— Нашего, — миролюбиво предложила Настя и плеснула подруге ещё «Столичной» в чашку.
— Тебе Вальки что ли мало? Он из-за тебя, быть может, на Евровидение не поедет! — усовестила та.
— Ага, с Кончитой Вурст не почмокается, — подыграла Настя.
— В третий раз тебя спрашиваю, — точно следователь НКВД, проговорила Светка. — Настёна! Дорогая подруга моя! Ты Эдуарда любишь, или как?
— Или как. Да пошёл он лесом! — разозлилась Настя от такой настырности и потянулась за заваркой. — У тебя самой что, виды на него?
— Теперь вполне недвусмысленные. Ты фляжечку мою, конечно, не видела? Картина маслом. Сидим мы эдак с Ленкой, о завтрашнем треплемся. Вдруг дверцы раз! И входит твоя тётка рыжая к нам в вагон. Пока до нас добралась, всякую всячину направо и налево распродала. И не мелочь какую. Одна дама жалуется, что никак не может обувь подобрать, подъём у неё, видите ли, такой высокий, и никуда она не успевает. И пожалуйста, за сущие копейки тётка достаёт ей из сумки офигические туфельки! Сама бы такие носила. В этих, говорит тётка, как кошка в сапогах, поспеете всюду. Не успела дама примерить, и уж нет её, след простыл, только двери в вагоне ходуном.
— А тебе часом не померещилось?
— Да вот те крест! — побожилась Светланка и продолжила. — Смекнула я, а теперь и точно знаю, непростая она, эта рыжая, видать, женщина. Вижу, дядечке степенному подушку продала для личного пользования, и краем уха так: «Ложитесь, и одни только вещие сны приходят… Только стороны не перепутайте!»
— Инструкция! — воскликнула Настя и опрокинула со стола чашку, которая разлетелась на тысячу мелких кусочков.
— На счастье! — вторила ей подруга и шмякнула об пол свою.
— Ты чего посуду бьёшь? Совсем с водки окосела что ли? — возмутилась Настя.