Стылый допотопный вагон пригородной электрички мерно покачивало на, казалось, бесконечном перегоне.
За несколько последних столь же однообразных, как и густые сумерки за окном, лет Настя почти возненавидела эти убийственные, безостановочные километры, скрадывающие время, точно корова языком.
Пассажиров было немного, какие-то старушки с вечным садовым инвентарём, а то бы он им пригодился в феврале, несколько подвыпивших подростков, взахлёб рассказывающих пошлые анекдоты своим чуть более трезвым подружкам, интеллигентного вида мужчина, погруженный в изучение каких-то бумаг, как раз через проход от неё. В углу наркоманского вида небритый парень, перебирающий воздух губами — в тёмных очках, в накинутом по самые стёкла капюшоне. Провода, уходящие тут же вглубь, под куртку, свидетельствовали, что и уши он заткнул, напрочь отгородившись от всего остального мира. И ещё где-то в хвосте вагона уставшие от беспросветной тягучей жизни одинокие «мадамы» и «мамзели».
Почему одинокие? Да кто же в этот час в пятницу возвращается с работы из города?!
Дверцы тамбура разъехались в разные стороны, а в проёме обозначилась торговка, дородная рыжеволосая со старомодной, нелепейшей, но вместительной сумкой на боку.
«Тоже, небось, из НИИ выперли…» — решила Настя.
Не успела она так подумать, как тётка посмотрела на неё через весь вагон, и, что самое странное, их взгляды встретились, словно бы сидели одна напротив другой.
«Какие же из научных сотрудниц коммивояжерки? Много же она тут наторгует…» — участливо продолжила мысль Анастасия, в то же время соображая, какого же цвета у этой женщины зрачки.
— Полезные мелочи к празднику! Сделайте приятное себе и любимым! — провозгласила та, и степенно двинулась вперёд.
С удивлением для себя Настя осознала, что глаза незнакомки бездонны.
— Полезные мелочи! Подарите себе и близким на счастье! — услыхала она уже совсем близко.
— А резинки есть? — громко, чтобы все обязательно услышали, осведомился распальцованный подросток.
Нет, собственно брякнул он совершенно иное слово, и Настя его отчётливо разобрала, и вспыхнуло до кончиков ушей, но смысл вопроса от этого ни для кого не поменялся.
— Вам какие, молодые люди?
— А чтоб намертво держались и не лопались! — хохотнул другой, подмигивая приятелям.
— Мальчики! — попыталась утихомирить своих знакомых одна из наиболее сознательных подруг. — Здесь люди!
— И что? Никто из них не знает, для чего нужны презервативы? Может у меня гормоны из ушей!
— Безобразие какое! — заворчала одна из старушек и стыдливо отвернулась от подрастающего поколения, вперившись в мутное вагонное стекло. «Мадамы» и «мамзели» в конце вагона тоже издали какие-то неодобрительные звуки, но с разбитной молодёжью связываться себе дороже.
