Если мы ошиблись, если Лешки там нет, то мой мир, много раз устоявший на ногах в прошлом лишь благодаря чуду, все-таки рухнет.
Алексей
Сознание то уплывает, то становится удивительно ясным. А может, это только кажется, и со стороны я выгляжу по-настоящему умирающим. Но боль в один прекрасный момент стихает, оставляя место совсем другим чувствам.
Сожалению, например. Мне страшно хочется увидеть, как взрослеет Темыч. Я даже не успел отвести его в первый класс. Мысль о том, что мы сделаем это с Лизой уже успела прочно укрепиться в мозгу. Теперь Лизка, скорее всего, поведет его одна. Какая ирония.
Только бы Жанна предупредила охрану. Там знают, что делать. Пожалуйста, пусть она справится с обидой и хотя бы ради Темки сделает то, что я просил. Вряд ли они успеют ко мне, но хотя бы пусть остановят Вадима.
Мразь. Забрал ключи от машины. Я бы, может, выехал куда-то, если б смог завестись. В голове теснятся смутные воспоминания о прочитанных в интернете статьях на тему «как завести машину без ключа», но сил не хватает даже чтобы снять панель. Я и сижу-то прямо по идиотской причине: не хочу, чтобы меня нашли валяющимся под колесами. Не хочу, чтобы Вадим сидел и смотрел кадры с репортажа и видел, как мое тело поднимают с земли. Даже если он будет делать это из тюремной камеры.
В один момент я понимаю, что отключаюсь. Не знаю, почему еще держусь, неимоверно клонит в сон, но я раз за разом открываю глаза. Думаю о Лизке, о ее обрезанных кудрях, которые она обещала снова отрастить.
– Не отрастишь, с того света достану, – бормочу я.
Кажется, мозгу не хватает кислорода. Слишком много крови вытекло через дыру в боку. У меня начинаются галлюцинации. Сначала я слышу голос отца, потом Темка пронзительно и жалобно кричит «Па-а-апа!». Потом все вокруг превращается в белый туман. Метель такая сильная, что снежинки остаются и совсем не тают на моем пальто, руле, креслах. Надо закрыть дверь… но сил не хватает.
И снова уставший бороться организм подкидывает наваждение. Лизка, такая теплая, несвойственная зиме, ворвавшейся в салон автомобиля. У нее мягкие теплые руки.
– Леш… Леша-а-а! Лешка, очнись!
Веки налились тяжестью.
– Леш… Леш, не смей! Не бросай меня! Ну как я с двумя детьми? Леш, из меня даже уборщица не получилась! У меня два ухажера, и оба маньяки! Я даже любовницей олигарха быть не могу!
Язык ворочается с трудом, но откуда-то берутся силы, чтобы разлепить глаза и спросить:
– Когда ты успела родить второго?
Она с неожиданной силой бьет меня по плечу. Удар отрезвляет и немного бодрит.
– Если умрешь, никого я не рожу, Каренин! Я не хочу быть матерью-одиночкой с двумя детьми. На твоей ответственности сейчас ребенок. Два! Три, я тоже еще молода душой! Леша, я не хочу садиться в тюрьму! Я двинула Вадику вазой и он, возможно, умер!