Ситуация стала меняться только в последние годы. Во многом это происходило под влиянием США. Тем не менее нельзя сбрасывать со счетов и общее изменение мирового общественного мнения. В случае с Косово эта новая тенденция проявила себя наиболее четко и бескомпромиссно. Такая перемена обусловлена целым комплексом объективных и субъективных причин.
Объективной причиной является глобализация общественной жизни. Сегодня практически невозможно оградить мировое сообщество от последствий конфликта, возникшего на территории одного из его участников. В мире, где все связаны друг с другом, где с каждым днем множатся «сквозные» экономические, социальные и политические связи, практически невозможно остаться в роли стороннего наблюдателя и беспристрастного морализатора. И если бы конфликт имел место в Африке, остающейся пока периферией международной жизни, то у него еще был бы шанс протекать без вмешательства посторонних сил. Но верить, что этническая война в центре Европы может идти, не вовлекая в борьбу третьих лиц, значит не понимать современных тенденций мирового развития.
Этого не поняли в России. Если в Европе слишком поверхностно отнеслись к природе конфликта, то россияне явно недооценили всю сложность и многоплановость современного миропорядка.
Запад был вынужден что-либо предпринять. Россия допустила стратегическую ошибку, встав жестко на позицию невмешательства. Чрезмерно увлеченная собой в последнее десятилетие, она проглядела коренное изменение характера международных отношений и поэтому до последнего момента рассчитывала, что балканский кризис «рассосется». В конечном счете это привело к тому, что Россия практически утратила возможность повлиять на форму этого вмешательства, и последнее приобрело немыслимый, одиозный вид.
Субъективной причиной отказа от принципа невмешательства стала возникшая на Западе эйфория в связи с распадом СССР и ослаблением влияния России. Эта эйфория проявилась преимущественно в двух формах: как маниакальная убежденность в универсальном характере западных либеральных ценностей и как ощущение безнаказанности при проведении любых силовых акций.
При всей теоретической убогости идей Фукуямы о безраздельном господстве в мире после окончания «холодной войны» западной системы ценностей, они, за неимением под рукой другой внятной доктрины, стали практическим руководством для западных политиков. Возможность жесткого противостояния с Россией в момент, когда она выторговывает кредиты у МВФ, никто не брал в расчет всерьез.
Под воздействием всех этих факторов, не имея четкого представления о природе конфликта, сам до конца не понимая, что нужно делать, руководствуясь заскорузлой доктриной прав человека, вынутой на свет из сундука 70-х, загнанный в угол собственными либеральными догмами и в то же время лишенный возможности бездействовать Запад принял решение об «оперативном лечении» и применил грубую военную силу. Россия громко хлопнула дверью, так и не сказав, что, собственно, нужно было бы, по ее мнению, делать.