Политический кризис между тем разразился на Украине уже несколько лет тому назад и к настоящему моменту перешел в затяжную стадию. В чем-то ситуация напоминает Россию образца 1995–1996 годов: противостояние дряхлеющей на глазах власти, опирающейся лишь на силу бюрократии и инертность масс, и напирающей на нее агрессивной оппозиции, имеющей на своей стороне мощное лобби в парламенте, солидную финансовую базу и симпатии столичной интеллигенции. Но, несмотря на это поверхностное сходство, отличия украинского кризиса от российского очень существенны. Среди этих различий самыми главными являются роль национального фактора, неконсолидированнооть правящей элиты и игра Запада не на стороне власти (как было при Ельцине), а на стороне оппозиции. Кроме того, положение осложнялось «эпической», даже по российским меркам, коррумпированностью чиновничества снизу доверху и провинциальностью оппозиции, узостью ее исторического и политического кругозора, слабостью государственнических традиций, исторической тягой к шляхетской вольнице.
Два этих кризиса, конституционный и политический, перекрывая друг друга, завязали на горле Украины тугой узел, который только революция могла разрубить своим мечом. Президент Украины прочно увязал проведение политической реформы с решением задачи своего политического выживания и сохранения власти еще на несколько лет. Действуя от обратного, оппозиция блокировала проведение реформы всеми доступными ей средствами. Архаичная конституционная система уже не могла реагировать на быстро меняющуюся ситуацию, политический кризис усугублялся, петля на горле украинской государственности затягивалась. Выборы разрубили-таки этот узел ценой революции. Остается надеяться, что революция не сломает заодно и шею украинской государственности, на которой этот узел был повязан.
ПОЛИТТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ТУПИК…
Революция – это именно то, что просмотрели кремлевские советники на Украине. Команда московских политтехнологов, которая, по всей видимости, активно участвовала в выработке позиции Москвы по «украинскому вопросу», опиралась на свой опыт «разруливания ситуаций» в России, накопленный со времен славной кампании по переизбранию Ельцина на второй срок. Устоявшиеся стереотипы в данном случае пошли во вред. Накатанные схемы дали осечку, потому что одно дело – разбираться с политическими элитами (национальными или региональными) при народе, впавшем в анабиоз, и совсем другое – решать задачу управления массами в условиях революционной ситуации.
На этом примере очень хорошо видно, чем политтехнологии отличаются от политики, а политтехнологи – от политиков.