– Мы попросили его продать свою часть – он согласился, – удовлетворенно отметил Александр Жилкин, добавив, что в течение 10-15 дней вопрос перепродажи акций будет решен»[159].
ДВОЙСТВЕННАЯ ПРИРОДА РУССКОГО ПРАВА
Внешний дуализм российского права есть проявление его внутреннего дуализма. В конечном счете, сосуществование двух взаимоисключающих тенденций в развитии современного российского права частично отражает его противоречивую двойственную природу.
Русское право не по эффективности, а по сути своей принципиально отличается от западного права. Как было указано выше, главной отличительной чертой западного права, краеугольным камнем западной правовой системы является формализм. Из формализма западного права вырастает его уникальная универсальная императивность (обязательность), сыгравшая столь важную роль в истории западных обществ.
Русское право, в отличие от права западного, носит условно императивный характер. Оно не то чтобы было совсем необязательным, но его обязательность не является безусловной и зависит от большого числа внешних обстоятельств. Право в России выступает неким ориентиром желательного поведения, указывает направление движения. При этом сохраняется очень большая «вариабельность» моделей этого «желательного поведения». Можно сказать, что русское право имеет «индикативный характер».
Речь идет не об элементарном неисполнении права, а о его системной характеристике, где это самое вечное «как-бы-исполнение» является на самом деле его сквозной, сущностной чертой. Русскому праву свойственна внутренняя противоречивость «полуфабриката». С одной стороны, вроде бы это сложившееся социальное явление, в котором просматриваются вполне определенные характеристики. С другой стороны, все в нем не доведено до «кондиции», его черты диффузны и размыты. Русское право неопределенно и эластично. Это скорее какая-то гуттаперчевая субстанция, чем твердая матрица, как на Западе.
Приписываемая Салтыкову-Щедрину характеристика русского права, вынесенная в эпиграф этой статьи, представляется не столько остроумным наблюдением, сколько весьма глубокой его сущностной характеристикой. Тот, кто попал в Россию первый раз, оказывается вначале шокирован «зарегулированностью» русской жизни, наличием бесчисленных обременительных норм и правил. Одновременно он видит, что все эти бесчисленные нормы и правила повсеместно игнорируются, что жизнь движется по каким-то своим особым законам, а то и вовсе напоминает «бои без правил». Ошибаются и те, кто хочет увидеть в русском праве «кальку» с западного права, и те, кто полагают, что Россия – это правовые джунгли, где можно делать все что угодно. Русское право было и, видимо, надолго останется неким двуликим Янусом, сочетающим в себе крайний формализм с бескрайней гибкостью.