Ее вопросы определенно указывали на ход ее мыслей, и Костейн почувствовал, что обязан проинформировать Кетти об истинном положении дел.
— Я думаю, что мог бы проводить больше времени в Парджетере, — сказал он, — но так как я собираюсь вскоре вернуться в Испанию, будет лучше не вмешиваться в то, как управляет поместьем мой кузен Пол.
Казалось, что Кетти это не обеспокоило:
— Я так понимаю, вы ждете, пока заживет ваша нога. Как она?
— Очень хорошо, так же, как и голова. Ваш пластырь вряд ли необходим. Я бы уехал завтра, если бы не порученное мне дело; Кестлри взял с меня слово. Костоправ хочет, чтобы кость окончательно зажила. Он требует, чтобы я остался в Англии до весны. — Таким образом у него оставалась целая зима и, чтобы избежать недосказанности, он неловко добавил:
— Но я могу уехать и раньше, в любой день после того, как это дело в Генеральном штабе будет распутано.
Кетти, сидевшая рядом с ним, в экипаже, повернулась и резко сказала:
— Вы можете не обращать никакого внимания на мою маму. Она ведет себя одинаково со всеми моими посетителями. Не бойтесь, я не пытаюсь женить вас на себе.
— Дорогая мисс Лайман, — сказал он и нервно рассмеялся, — я не воспринимаю себя как достойную партию или что-то в этом роде, уверяю вас.
— Конечно нет, — согласилась она с готовностью. — Вы всего лишь младший сын, но когда единственной дочери исполняется двадцать пять, матери становятся менее разборчивы.
— Ну а теперь, раз уж мы пошли на такие откровения, а мне очень нравится открытость в таких делах, как это, скажу вам, что я соврал. В Парджетере всего двадцать пять акров пастбищ.
— Я ей не скажу об этом, — сказала Кетти и засмеялась, но это был не совсем счастливый смех, хотя он и разрядил атмосферу.
— Было ли сегодня в Генеральном штабе что-нибудь интересное, — спросила она, чтобы показать ему, в каком свете рассматривает эту поездку.
— Я думаю, Харольд Леонард начал понемногу доверять мне и дал сегодня утром для обработки не очень важное письмо, так как чувствовал себя не совсем здоровым. У него открылось что-то похожее на грипп, и он рано ушел домой. Мистеру Бьюреку совсем не понравилось, что с письмом буду иметь дело я. Лорд Косгрейв отчего-то вспылил и швырнул свою чернильницу в стену.
— А лорд Костейн?
— Он отвечал на не очень важное письмо — запрос от правительства относительно определенной информации, потом составил для памяти список операций, которые должны быть проделаны в отношении секретных документов. В том неприятном случае, когда они ко мне попадут, я буду точно знать, как с ними поступить. Как прошел день Гордона-сыщика?