В соседях у меня - очень немолодая, очень бдительная супружеская чета. Если бы меня, не дай бог, взялись бы громко убивать среди ночи, преступники оказались бы сильно ограничены во времени.
Я объяснил ментам, что мне приснился страшный сон. Те пригрозили оштрафовать и меня, и соседей за ложную тревогу.
Они уехали, а я потихоньку оделся, спустился во двор и минут через двадцать поймал на перекрестке такси. Водитель поначалу отказывался везти меня за город, но я предложил ему столько, что он сразу перестал ворчать.
Я расплатился с ним у полосатого шлагбаума. В будке с разбитым стеклом было темно и тихо.
Я шел мимо старых покинутых домов, и мимо недостроенных и тоже покинутых, было темно и холодно, а главное, я не знал, что буду делать. Единственное, в чем я был уверен, - что сделать что-нибудь обязательно надо, что луковицы будущих всходов уже посажены в землю, но есть еще время до того момента, когда черные лепестки раскроются.
Ключей у меня не было. Я перелез через ворота.
Занимался поздний осенний рассвет. Палисадник был пуст, если не считать тусклой опавшей листвы. Я долго сидел на ступеньках между мраморными бульдогами, потом несколько раз обошел дом по кругу и наконец нашел то, что искал, - подвальное окошко, решетка которого была заперта не на замок, а на толстую проволоку, Я выдавил стекло, развязал проволочный узел и спустился в темноту; переступая через кучи хлама, нашел наконец выключатель, щелкнул и зажмурился.
Это был тот самый подвал, где Ирчик отыскала игрушечную шарманку. Банки с олифой, какие-то коробки и канистры, свитки линолеума, старые этюдники, палитры, пыльные альбомы - и на стене почему-то карта мира, нарисованная на прорезиненной клеенке. Клеенка во многих местах обгорела, и карта свисала лохмотьями, страшными, похожими на обуглившуюся плоть.
…Был ли хоть какой-то смысл в том, что я сделал?
Не знаю. Не сделать этого я все равно не мог.
*
Сгорело все. Котел взорвался, проводку замкнуло, перекрытия обрушились. В целости остались только чугунные решетки и флюгера.
Вычислить меня было делом техники. Тем не менее никто - никто! - меня ни о чем не спросил. Может быть, потому, что сына художника, нынешнего владельца дома, вот-вот должны были осудить за торговлю наркотиками.
Тем не менее карьера моя закончилась, а сам я оказался здесь. И вот уже много лет живу от укола к уколу. Неужели все дело в том, что когда-то мальчишкой, играя в футбол, я сильно ударился головой о лоб какого-то семиклассника?!
Сразу после очередного укола я знаю, что так оно и было. Мне просто не повезло. Теперь придется долго лечиться.