Блииииииииииииин.
Ааааааааа…
Мгновенный спазм скручивает низ живота, грудь так сладко тянет, вспоминая его губы…
— Губы у него очень мягки… — понуро сообщаю Глебу.
Ему плевать, разумеется.
На мне мокрый раздельный купальник, так что я кое-как обтираюсь и натягиваю шорты.
Ещё с улицы я вижу, что Катя со своей гостьей тусит на кухне. Стена ведь стеклянная. Войдя в дом, направляюсь прямо туда.
Дом у Кати потрясающий. Столько света. И эти сосны вокруг, это что-то запредельно классное. Тот, кто выбрал для них этот дом — гений. Я бы жила за городом до пенсии, если бы у меня был такой дом…
Света сидит за обеденным столом и попивает чай, перебросив рыжую копну на одно плечо. Катя готовит Глебу обед, стоя к ней спиной.
— …и он пригласил меня на ужин сегодня… — говорит Света, делая глоток. — Потому что в среду у него игра, и этот дебильный режим…
— Здравствуйте… — доброжелательно приветствую я и тут же окресщаю себя кретинкой!
Ты что, обратилась к ней на «ВЫ»?!
ТЫ СЕРЬЁЗНО?!
— Привет… — отвечает она и тут же обо мне забывает, увидев Глеба. Тянет к нему руки и улыбается. Чёрт. Всё-таки, она очень красивая. Мои губы опять кривятся. — А кто это тут у нас?.. — весело кричит мама-крёстная.
Отпускаю малыша ей навстречу. Он топает босыми ногами по каменному полу. Голый херувимчик.
Света подхватывает крестника на руки и воркует, одновременно продолжая разговор:
— Может, послать его? Как думаешь? Может…пусть побегает?..
— Свет, тебе не кажется, что ты итак переборщила?.. — пеняет Катя, не оглядываясь.
Слушаю их в полуха, сваливая на стол вещички Глеба.
— Я вчера разговаривала с Олей… — вздыхает Рыжая.
Снимаю бейсболку, и мои волосы вываливаются из-под неё, падая мне на плечи.
— Что за Оля? — спрашивает моя сестра, врубая миксер.
— Ты её не знаешь, — отмахивается Света, усаживая Глеба себе на колени. Прямо на белые дорогущие брюки. — В общем, она была в «Румсе» в субботу…
— И?.. — зовёт Катя.
Чувствую сверлящий взгляд у себя на затылке и оборачиваюсь.
Голубые глаза Рыжей Светы уставились на меня с таким подозрением, что я немного оторопела и уронила сухие Глебовы трусишки. А потом эти глаза сделались такими холодными и колючими, что у меня по руке побежали мурашки.
— Так что?.. — окликает её Катя.
— Ничего… — медленно тянет она, ещё раз всматриваясь в моё лицо, осматривает мои волосы…
Я краснею и наклоняюсь, подхватывая с пола трусишки. Видимо, в этот момент к голове моей приливает кровь, потому что я прокручиваю только что услышанное через извилины своего мозга, и сердце моё пропускает удар…
Тут уже я смотрю на мягкий женственный профиль Светы с подозрением…