Феникс настороженно поднял морду.
– Ну уж нет, я никому не позволю копаться у себя в голове.
– Да, ты с этим и сама прекрасно справишься, – поддел ее юноша.
Антуанетта нежно улыбнулась, а затем наклонилась к своему собеседнику и крепко обняла его. На мгновение Гринфайер младший несколько опешил, но уже через секунду прижал ладони к лопаткам Леруа.
– Как там ваши взаимоотношения с Домиником? – вежливо поинтересовалась чародейка на пути к выходу.
– Он пригласил меня на ужин к нам домой, я там еще ни разу не был… – Нейт замялся, – а ты не собираешься переодеться?
– А перед кем красоваться-то? – смеялась рыжая.
Когда парочка спустилась вниз, по всему первому этажу уже распространился аромат вкусного овощного рагу. Тони провела своего спутника в столовую, где собралась вся семья Леруа. Каттуш бесшумно следовал за ними. В помещении был огромный потрепанный временем камин, пламя которого освещало всю комнату. Клод и Колетт принялись задавать Натаниэлю множество различных вопросов, сохраняя при этом грань приличия, пока Феникс, подойдя к Пенелопе, получил от той смачный поцелуй в нос. Антуанетта тоже присела поближе к сестре, чтобы прошептать ей на ухо какую-то глупую шутку, тут же рассмешившую их обеих. Только вот, если Поппи едва слышно хихикала, то смех Тони можно было описать лишь одним выражением: «подбитый тюлень».
Нейт впервые задумался о том, что имена близняшек стоило бы поменять местами. Имя «Антуанетта» никак не вязалось с образом Леруа старшей. Оно было такое изысканное, и она, конечно, тоже была такой. Она могла двигаться плавно и грациозно, иногда даже сексуально. Но еще время от времени она была неуклюжей, взрывной, неординарной, громкой, такой яркой и каждую секунду разной, что это сбивало с толку. У нее было мнение, были устоявшиеся принципы, о которых она не боялась говорить в открытую всему миру. Неважно, какому. Ее сестра, напротив, была тихой, изящной, задумчивой. Она могла одной фразой заставить тебя переосмыслить всю твою жизнь и была, возможно, намного умнее большинства своих сверстников, но ей никогда не хотелось никому ничего доказывать. И игривое «Поппи» никак не сочеталось с этим. Даже полное имя «Пенелопа» отдавало неким ехидством, в то время как «Антуанетта» и даже уменьшительное «Тони» пестрило утонченностью и аристократичностью.
– Что вы думаете по этому поводу, молодой человек? – с интересом расспрашивал лорд Леруа.
– А? – со своими размышлениями Гринфайер младший совсем выпал из беседы. – Повторите, пожалуйста, вопрос…
Клод и Колетт снисходительно переглянулись.