— Ладно… как скажешь, — он наконец-то садится, задумчиво почесывает затылок, опирается локтями о борт ванны и смеривает меня тем самым оценивающим и похотливым взглядом, за который иногда хочется влепить некоторым наглым парням звонкую пощечину. — Слушай, я вообще-то хотел устроить тебе небольшой сюрприз… Заказал ужин, зажег свечи и все такое…
— Да! Я заметила! Ты зажег мои коллекционные свечи! Я их по всему миру собирала! — вскипаю я еще больше. — И что еще за ужин?!
— Ну, хорошо, хорошо, детка, извини за свечи… — снисходительно пожимает плечами он и виновато улыбается. Как на зло, от этой его обаятельной белозубой улыбочки становится не по себе, а, где не надо, бегут мурашки и разливается приятное тепло. Даже от его певучего голоса с едва заметными насмешливыми нотками вспыхивают уши и слабнут колени, а тут еще приходится отбиваться от уже совершенно откровенного и пошлого флирта, да еще и в собственной квартире, в ванной комнате, если быть точнее. — А ужин — романтический и конечно, праздничный, — беспечно продолжает он. — Ты в курсе, что сегодня католическое Рождество? А потом у тебя же День Рождения…
О, Господи! От возмущения ничего, кроме классического жеста «facepalm» и вздоха разочарования в первый момент изобразить не получается. У этого парня, похоже, ни стыда, ни совести.
— Во-первых, я тебе не детка! — ледяным тоном с расстановкой выговариваю я, взяв себя в руки. — Во-вторых, я тебя оставила здесь вовсе не для того, чтобы ты принимал ванну! Если у тебя болит нога, я, так уж и быть, отвезу тебя в травмпункт, потому что действительно виновата в твоей травме. Но никаких романтических ужинов мне от тебя не надо после всего этого!
— После всего этого? — с иронией замечает он, наигранно хмуря брови. — То есть, если бы не свечки, ты не отказалась бы от романтического ужина?
— Никакого! Романтического! Ужина! — зло отчеканиваю я, хватаю с крючка первое попавшееся полотенце и запускаю ему в лицо. Он, конечно же, ловко ловит его на лету, и, прежде чем он вдруг встает во весь рост, особо не заботясь о том, чтобы прикрыться, я успеваю заметить на его лице выражение злорадного предвкушения.
— Вообще-то я всегда думал, что свечи для того и покупают, чтобы их зажигать… а ты носишься с ними, словно это какая-то невероятная ценность… где-то читал, что склонность к коллекционированию — это психическое отклонение… — цинично рассуждает он, вытираясь, а я просто… просто теряю дар речи от такой наглости!
— Знаешь что! — восклицаю я срывающимся голосом. — Это мои свечи! Я купила их на свои деньги! Многие мне подарили! Они дорогие, некоторые из них уникальные и ручной работы! И это мне решать, когда и с кем их сжигать! А ты! Ты, видимо, не привык ценить то, что дорого другим людям!