Лютый не скривился, не дрогнул, а мягко улыбнулся и наклонился к моим губам. Для этого ему пришлось сильно согнуть спину.
— Не ревнуй. Тебе равных нет, — невесомо коснулся кожи, толкнул горячий воздух в лицо, затем спокойно отодвинулся. — Я буду рядом, можешь не переживать — острые ногти любовницы тебе не навредят, — переместился к уху и прошептал: — Потому что я шею скручу любому, кто тебя тронет.
Слова его всё ещё звучали у меня в ушах, когда Галина с пластмассовой улыбкой распахнула дверь одного из кабинетов.
— Михаил Степанович, — представила она сидящего за белоснежным аппаратом мужчину в очках. — Наш лучший специалист.
У меня при виде аппарата внутри всё сжалось. Боже, пусть с малышом всё будет в порядке! После стольких минут отчаяния и боли я переживала, как бы это не отразилось на ребёнке. И сейчас настал момент истины.
Следуя указаниям врача, я улеглась на кушетку и, дрожа от волнения, смотрела, как он распечатывает маленьким блестящий квадратик. Спина похолодела, когда доктор натянул презерватив на длинный датчик.
Взгляд поневоле метнулся к застывшему рядом с кушеткой Лютому, а мой голос дрогнул:
— Разве мы не останемся одни?
— Вам не кажется, что уже немного поздно стесняться? — усмехнулся Михаил Степанович. — Всё, что могло смутить, вы уже сделали и ждёте ребёночка?
Я сжала зубы до ноющей боли. Не смогу снять трусики сейчас, когда Лютый смотрит. Даже если его взгляд направлен на аппарат, не сниму брюки, не раздвину ноги.
Сердце забилось сильнее, ладони вспотели, я не знала, как убедить «жениха» покинуть кабинет. Видела по выражению лица, что он вряд ли пойдёт мне навстречу. Ему ребёнок важен не меньше, чем мне… потому я и жива осталась.
— Ангелина, — прервал мои судорожные размышления доктор. Но я лишь сильнее стиснула колени и посмотрела умоляюще. Врач вздохнул и отложил датчик. — Ну хорошо, попробуем посмотреть так. Поднимите кофту и немного расстегните молнию брюк.
Я была так рада, что не придётся снимать трусики, когда Лютый рядом, что с радостью послушалась и, отвернувшись к стене, вздрогнула, когда живота коснулся прохладный гель.
Вот только с последующими словами доктора всё стало неважным. И присутствие Лютого рядом, и его обжёгший кожу взгляд, когда я подняла край одежды, и недовольное выражение на лице застывшей рядом с «женихом» докторши. Да я готова была раздеться полностью и на большие безумства, лишь бы не слышать горькой правды.