— Не хотела? Тебя принудили? Опоили? — я не собирался кричать, но, черт возьми, мне нужны ответы!
Она сжалась, будто от удара и помотала головой так, что волосы рассыпались по плечам. Вскинула затравленный взгляд.
— Никто не принуждал. Я сама… Не знаю. В какой-то миг я будто стала не я. Прошу, не смотри на меня… так.
Сама. Черт, не думал, что дышать может быть так больно. Я усмехнулся. Идиот! Старый придурок, ходил вокруг нее кругами, боялся надавить, мечтал стать тем самым, первым и единственным.
А какой-то сопливый пацан опоил мою жену и зажал где-то в подсобке. Делов-то.
— А как мне на тебя смотреть? Что ты ждешь от меня, Мила? Чтобы я сказал, что все хорошо? Что я не сержусь? Что ты можешь и дальше делать из меня идиота, и раздвигать ноги перед другими?
Она вздрогнула и медленно поднялась. Смотрела теперь абсолютно сухими глазами.
— Заслужено, — коротко усмехнулась и, отвернувшись, пожала плечами. — А чего я ждала? Надеялась, что ты простишь меня, как свою первую жену? Помнишь, ты говорил, что это не конец? Я поверила. Пожалуй, мне стоит собрать вещи.
Она двинулась к выходу, и у двери замерла. Не оборачиваясь, проговорила:
— Прости. Мне очень жаль, что так получилось. Я… не хотела бы тебя потерять. Ты стал дорог мне. Но я сама всё разрушила.
— Разрушила, — согласился я, догоняя.
Не хватало еще, чтобы она сейчас куда-то на ночь глядя пошла и влипла в очередную историю. Я обещал дяде Тимуру, что позабочусь о его дочери, что ее никто не обидит, и я сдержу данное слово.
— Вернись, пожалуйста, в номер, — сдерживать гнев и злость было сложно. Моя рука удержала ее за локоть. Наши взгляды встретились.
Милена выглядела беззащитно, но желания успокоить, поцеловать у меня не возникло. Больше нет.
— Если тебе неловко находиться со мной в одной комнате, то я сниму другой номер в гостинице. Мне важно, чтобы ты была в безопасности.
Она порывисто обняла меня и, спрятав лицо на моей груди, глухо повторила:
— Прости. Прости меня, Баграт! Клянусь, я больше никогда…
Слушать это дальше было невыносимо. Словно в меня не просто вонзили острое лезвие, а прокручивали с каждым очередным “прости”.
— Хватит! — я легонько встряхнул ее за плечи, пытаясь остановить надвигающуюся истерику.
Отодвинуть от себя Милу было затруднительно, она вцепилась в меня руками, а я боялся применить силу. Нежный аромат цветов ударил сильнее, чем кулак врага под дых.
Черт! Черт! Черт!
Подхватив Милу на руки, я понес ее в ванную, залез вместе с ней под душ и включил воду. Ей нужно прийти в себя, а мне… мне тоже не помешает остыть.