– А твой мир всегда был такими… таким… – У нее не получалось подобрать верного названия той безнадежности, которая ей открылась. – Ты не такой, как те мужчины. – Алекс и его отряд не были похожи на людей без чести и совести, а других в его мире она не видела. Они берегли и заботились о ней, хоть и были ее тюремщиками.
– Не всегда, – сказал он. Лея удивилась – думала, что он уже не ответит. – Мне было десять, когда мир поразил новый вирус. Сначала никто не воспринял его всерьез, а потом началась пандемия, карантин, изоляция. Люди болели и умирали. Лекарства не было, а болезнь распространялась с огромной скоростью. Правительство приняло решение на границах построить оградительные заслоны – бетонные стены десять футов в ширину и пятьсот в высоту. Мы почти перестали видеть солнце, только в полдень, когда оно стояло в зените.
Алекс замолчал на мгновение, словно вспоминал, что произошло дальше, а потом устало проговорил:
– Через три года борьбы конгресс поддержал решение президента об изоляции здоровых людей, свободных не только от вируса, но и от других болезней. Они захотели построить здоровую нацию. Так произошло разделение на Верхние и Нижние Штаты. Прогресс, наука, здоровье против упадка, нищеты, болезней. Сначала закрылись полицейские участки, школы, больницы, потом всё остальное. Власть отбросила балласт и выстроила новое идеальное общество, а старое… Преступность заняла господствующее место, а люди деградировали и опустились, не все, конечно, но…
Лея понимала не всё, но общую суть уловила. Это было печально.
– Ты рос в этом месте?
– Не совсем, – криво усмехнулся Алекс. – Мой отец из власть имущих. Наше место, естественно, было наверху. Вот только была проблемка, – он буквально выплюнул последнее слово. Лее стало не по себе: ему больно, она чувствовала это. – Мама болела. Рак.
Алекс не стал вдаваться в подробности, но по всему было ясно, что эта болезнь серьезная.
– Она лечилась, успешно лечилась, но это было неважно – в Верхних Штатах живут только здоровые люди. Ей отказали в присоединении.
– И? – взволнованно произнесла Лея.
– Даже самые плохие люди кого-то любят, кем-то дорожат, что-то чувствуют, что уж говорить о нормальных. Никто не хотел бросать родных! Поэтому здоровых людей под предлогом полной диспансеризации чипировали. Они всё понимали, но оценивали по-другому. И мой отец тоже. А я сбежал и стал таким, – он невесело развел руками, которые до этого держал за головой. – Чему-то меня научил Люк, чему-то научился сам.
Лея не могла точно сказать, какой Алекс человек: назвать его хорошим сложно, но он определенно не был плохим.