Я знала, что он пойдет следом, к дому бабы Марьи. Поэтому пошла в обратную сторону. Возле дома медика Егора остановилась, заметив в окне отблески свечи. Неудобно, конечно, но куда-то надо податься. Я и так насквозь промокла.
Егор читал какие-то учебники по хирургии, и, судя по его радостному лицу, они ему надоели, а моя компания, напротив, радовала. Мне были выданы теплые вещи, налит горячий чай из термоса. Я сделала глоток, закашлялась, и разревелась. Пришлось все рассказать. Егор, не по годам мудрый парень, предложил поговорить с Кириллом Робертовичем.
— Он меня обманул! Он мог сразу сказать, в то утро, «Привет, Сурикова. Это я, твой мучитель. И я превратился в красавчика». Господи, — громко выдохнула я. — Какой же он красивый… Скотина.
— Ну, наверное, есть какие-то причины, по которым он так маскировался… Ну, не знаю, — протянул Егор.
— Да какая разница! Я никогда ни с кем так честно не говорила. Я за пару дней общения ему рассказала больше, чем кому-либо за всю жизнь.
А я тоже, дура… Даже имени ни разу не спросила.
— О как… — потер затылок Егор. — Ну, это о чем-то говорит. Имена, даты рождения, пароли-явки — это же все формальности. А вот то, что ты ему так сразу доверилась, это о многом говорит.
— Мне чертовски обидно. Я чувствую себя обманутой.
— Марина, если он такой прямолинейный и открытый для общения, то он все тебе объяснит. Просто дай мужику шанс.
Я испытывала острое ощущение диссонанса: в моей голове Кирилл Робертович и мужчина, которого я кошачьим взглядом рассматривала полдня назад, в одного человека никак не складывались. Кирилл Робертович с его волосами непонятного цвета, вечно хаотично растрепанными, как у Эйнштейна, огромными очками в нелепой роговой оправе, заросшими щеками, дурацкими свитерами с оленями и длинными кардиганами, которые были на три размера больше, едким сварливым голосом, вечными подколами и иронией. И мой черноглазый: красивый молодой мужчина, черными густыми волосами, глубокими внимательными глазами, теплыми, нежными руками, мелодичным, приятным голосом… Это не может быть один и тот же человек!
Хотя все сходилось: он воспринял мое появление, тем утром в бору, как само собой разумеющееся. Потому что он меня знает. А так, представьте, выплывает какая-то девка в старых тряпках в 4 часа утра у тебя из-за спины. Не хватало только мне сказать: «Ты умрешь через 7 дней». Я бы мольбертом шарахнула! Затем, когда я спросила у него, насколько он приехал на остров, он ответил «Как все». Можно было догадаться, что полностью фраза звучала, как «Как все мы, художники из Академии». И когда я спросила у него про архитектурно-строительный колледж, он смутился. Так как не имеет к нему никакого отношения. И наших он знает: Бориса Таисовича, Катерину. И по имени меня назвал. Но самое главное: он говорил все о том же, о чем и в Академии. О том, что я могу рисовать лучше.