— Я не специально, — вяло сказала я. — Я цветы собирала, в роще возле церкви. Потом пошла поискать синие такие, в крапинку…
— Сурикова! Вы когда документы подписывали, нужно было читать внимательно! Там написано, что за несоблюдение правил техники безопасности следует исключение из Академии! — лютовал ректор.
— Ну, пап! — Катя ткнула отца в бок.
— Не папкай! Она утонуть могла! И я не за собственную шкуру беспокоюсь. Я бы отсидел и вышел, а она бы так и осталась на этом острове, в болоте. Как Апрелька.
— Что за «Апрелька»? — недоуменно уставился на ректора одногруппник Витька.
— Корова Кузьминых. В начале лета в болото ушла, — серьезно ответил Борис Таисович, чем вызвал мой смех.
— Простите, это нервное. Корову жалко.
— Жалко ей, — передразнил ректор. — Больше ни ногой в ту сторону. Этот дом — последний рубеж безопасности на острове, дальше трясина и обрыв на том берегу.
— А чей это дом? — воспользовавшись случаем, спросила я.
— Бабы Марьи, — коротко ответил Борис Таисович. — Всем ясно? Пределов обжитой нами части острова не покидать!
— Я была на том берегу. Там не так уж страшно, — пробубнила я.
— Ты была там с Кириллом. Он остров как свои пять пальцев знает. Мы его в прошлый раз вдоль и поперек за лето выучили… И если бы не Кирилл, то ты бы сейчас с Апрелькой дно болота изучала!
— Я знаю… — я сжала руку Кирилла, которая лежала на моем плече. — Спасибо!
— Все, теперь по домам. Егор, проводишь Катерину и Марину?
Кирилл спокойным тоном, не терпящим возражений, сказал:
— Думаю, Марине стоит остаться. У нее нога травмирована.
— Ну, пусть остается. А я пошел спать. Устал я от вас, — крякнул ректор, и ушел куда-то в глубину дома, бубня по дороге, — Седины только себе наживу этим пленэром…
— Марина, давай я ногу посмотрю? — Егор помог мне встать, подводя к единственному источнику яркого света — фонарю на табурете в углу комнаты.
— Как там коровьи роды? Удачно?
— Удачно, — буркнул Егор. — Но больше я этим заниматься не буду.
Катя выразительно переводила взгляд от меня к Кириллу Робертовичу, накручивая прядь рыжих волос на палец.
— Так, ну в целом ничего страшного нет, — констатировал Егор. — Просто мышцы перенапрягла.
— Если болит, то идти все же не стоит, — отозвался Кирилл, вцепляясь в меня глазами.
— Да, я останусь. Мне и идти то не в чем… — я все еще была в халате Бориса Таисовича. — Катя, принеси мне завтра одежду.
— Хорошо. Пойдемте уже, Рина очень, — подруга сделала акцент на слове «очень», — устала. Спокойной ночи, Кирилл Робертович.
По хитрой улыбке подруги стало ясно: завтра меня ждет допрос с пристрастием.