Диана говорила со своей матерью. Анна точно рассказала ей всю правду.
Вот почему она вырывалась из моих рук.
— Позволишь, сын?
Булат улыбается, но улыбка его больше походит на оскал.
Спрашивает разрешения, хотя может сделать с ней все, что угодно.
Я отрешенно киваю. Диана уже знает, что я сын убийцы.
— Конечно, отец, — цежу сквозь зубы.
Ловлю взгляд Дианы.
В них отражается ужас — она все прекрасно знает. В красках и подробностях.
Да, маленькая. Я сын этого ублюдка. Не биологический, но в твоих глазах я — сын ублюдка. Был и им останусь.
Отвожу от нее взгляд, позволяя Булату увести ее в сторону.
Она идет на ватных ногах. Думает, что я такой же ублюдок, как Анархист. И опровергнуть я это не в силах — я мог спасти ее единственную подругу, но не сделал этого. Ты права, детка, я урод.
— Я люблю, когда люди получают наказание за свои ошибки. Твоя ошибка в том, милая, что ты была воспитана не так.
Потираю лицо ладонями. Диану трясет от эмоций. На ней незнакомая одежда. Нет больше бордовой пижамы.
— Ты скучала по Эмину? Прости, мне пришлось отправить его в Сибирь, чтобы он лично убил твою надоедливую подружку.
Я сжимаю руки в кулаки.
Зубы начнут крошиться от той силы, с которой скрипят.
Рука Дианы подлетает к губам. Глаза наполняются дикой ненавистью. И голубым океаном.
— Да, дорогая. Ты не знала?
Упираюсь взглядом в окно. Чувствую, как Диана поворачивается, чтобы посмотреть на меня, но я игнорирую ее взгляд.
Я не оправдываюсь. Она умная девочка. Все понимает без слов.
Я молча занимаю кресло отца. Выгребаю кое-какие бумаги, которые привез из Сибири. Поездка была продуктивной не только в личных целях.
А в голове крутится заядлый вопрос: как давно Булат знает, что я не его родной сын? И почему не использовал это в своих целях, а решил отдать Диану другому?
— Ты любишь ее, сын?
Поднимаю голову. Булат прикасается к лицу Дианы. Исследует ее, как психбольной исследует кактус. Она держится, не противится. Булат подавляет ее морально.
— Люблю. Так же, как и ты любишь ее мать. Уважай мои чувства.
— Я хочу, чтобы ты был здоровым, твою мать! А эта сучья любовь тебя до гроба доведет!
Я дергаюсь. Отец хватает ее за подбородок. Диана вскрикивает — от неожиданности, от боли.
А я все не могу понять, какого черта происходит. Почему он еще не убил меня, но так жесток со своей дочерью?
Похоже, Булат знает больше моего.
— Не трогай ее, отец.
Бессильно сжимаю руки и разжимаю. Просто знаю, что если Булат перейдет за рамки, то я начну войну здесь и сейчас.
Булат начинает смеяться. Сначала тихо.
— В глаза. Ты влюбился в ее сучьи глаза! Как когда-то влюбился я…