- Выкладывай, - требует без приветствий.
- Всё дело в видео, снятом служебными камерами в клубе. На нём я и Софья.
Отец с шумом выдыхает.
- Все записи той ночи удалены со всех носителей, - Пинчер знает всё.
- Это я удалил.
- Мы так и думали. Так в чём проблема тогда?
- Проблема в том, что его успели увидеть и сохранить копию… скорее всего, охрана. Те парни, что должны были работать в ту ночь.
- Разве не ты их уволил?
- Нет. Когда я приехал, их уже не было. Клуб был пустой.
- Тааак… - тянет Пинчер. – И когда они впервые связались с тобой?
- Примерно месяц спустя… после эпизода.
- Ты поэтому продал свою квартиру в Сиэтле?
- Да, поэтому. И в Париже тоже.
Отец разочарованно качает головой, но ничего не говорит – для этого у него есть Пинчер:
- Слушай, парень, почему ты сразу не обратился ко мне с этой проблемой?
- Потому что хотел сам разобраться. Надеялся, что смогу.
- Для решения ТАКИХ вопросов у твоего отца существует служба безопасности, и в нашу сферу входят все члены семьи, включая и тебя и Софью! Мы с тобой эти моменты обсуждали и не раз! Так я повторяю свой вопрос, почему ты не поставил меня в известность об этой вопиющей ситуации?! Ты хоть понимаешь, кого под удар поставил?
- Почему?
- Да! Почему?!
- Стыдно было. Стыдно, что отец увидит видео.
И он, отец, медленно проводит рукой по лицу, изо всех сил стараясь смять свои эмоции.
Пинчер нервно выдыхает и добавляет, глядя на отца:
- Детсад какой-то у тебя, ей Богу!
- Сможешь это решить? – с невероятным спокойствием спрашивает отец.
- Ну, разумеется! Какие могут быть сомнения? – с улыбкой. – Это ж песочница для моих ребят! Сам что ли не знаешь?!
- У него ещё пять дней осталось.
- Уже завтра у меня будут данные этих ублюдков. Через трое суток вопрос будет решён.
- Как вы их найдёте? – спрашиваю.
- Эштон, ни один человек не принимается в нашу охрану, если у него нет нитей, привязывающих к земле: это семья, девушка, родители, дети, спорт, увлечения.
- И эти люди выдадут своих родственников в такой срок?
- Даже в меньший. Всё зависит от профессионализма того, кто будет спрашивать. Если я – то уже через час, если мои ребята – то ещё быстрее! - смеётся.
- Я в тебе не сомневаюсь, Пинч. Могу я с сыном наедине поговорить? – спрашивает отец.
- Само собой, босс!
Пинчер удаляется, а я, глядя ему вслед, обдумываю тот факт, что отец назвал меня сыном…
- Давно ты колешься? – вопрос в лоб.
Я оторопел настолько очевидно, что отец не посчитал нужным дожидаться моего вопроса, ответил сам:
- Суженные зрачки, заметная заторможенность и одежда.
- Что не так с моей одеждой?