Нечаянно опрокинула какой-то пузырёк с синей жидкостью,толкнула бедром столик, с которого тут же с шуршанием посыпались бумаги и книги. Выругавшись, всё же добралась до шкафа. Стоило потянуть дверцу на себя, как волоски на руках стали дыбом. Бытовой амулет? Неужели хотя бы здесь Леон избавляется от пыли или моли? Могу себе представить, насколько часто приходится подзаряжать подобный артефакт. В местах, где настолько большое скопление антимагичных эдельвульфов, амулеты должны разряжаться в рекордные сроки, даже если никто из оборотней к ним не прикасается.
Наскоро выбрав пару чистых выглаженных рубашек и домашние штаны, с облегчением вернулась вниз, в лекарское крыло. На всякий случай постучала в дверь, покраснев при этом, как какая-нибудь наивная рафинированная леди. Из-за двери буркнули нечто одобрительное,и, посчитав это за разрешение, я проскользнула мимо пары пустых кроватей за ширмами к пoстели, на которой мы с Велардом вчера уcтроили буйного Леона. Ещё раз спросила разрешения, заглянула за ширму, сообщая, что принесла сменную одежду… и тут же едва не выронила все тряпки.
Этот… этот… этот белый гад с абсолютно довольной жизнью физиономией в одиночку уплетал печенья, которые я вчера полночи пекла для Веларда. И в тарелке оставалось всего несколько штук! Я молчала, не зная, что сказать, в горле стоял ком. Мы бы с ним обязательно поделились, угостили, но вот так, без разрешения, целую тарелку, в одиночку. Я так старалась! Я так надеялась, что Веларду понравится, что он оценит, похвалит, а этот недо-больной лорд всё сожрал! И, в отличие от нас с Велардом, уставших, утомлённых, измученных, Леон, как назло, выглядел возмутительно бодрым и живым!
– Кутёнок? – с тревогой в голосе позвал Леон. Напрягся, отложил надкусанное печенье, подался вперёд. Только теперь я обратила внимание, что он сидел в постели, откинувшись на подушки, его ноги и туловище поверх одеяла были примотаны верёвкой к постели, а вот руки теперь были совершенно свободными. - Кутёнок, что с тобой? Что случилось?
– Печенье, - смогла выдавить из себя и, будто этого было мало,ткнула пальцем в сторону подноса.
– Ну да, печенье. Вкусное, между прочим, хотя местами и пригорело. А что такое? Ты сама его хотела съесть? Так тут еще осталось. Уверен, наша повариха, добрейшей души адальфина,испечёт к ужину ещё такого…
– Это я пекла! Веларду! – смогла, наконец, говорить я. Вот только голос подавать не стоило,ибо тут же душившие меня слёзы прорвались наружу. Сперва полночи мучилась у плиты, потом еще полночи мы с Велардом ловили и караулили этого белого умника. А теперь, вместо благодарности, он уничтожил мой подарок чёрному вожаку. Кажется, до Леона дошло, потому как выражение его лица стало совершенно непередаваемым. Он переводил взгляд с подноса на меня и обратно, а когда я в очередной раз всхлипнула,тихо, но веско выругался.