— Какой такой Левандовски? — спросил он с заметным акцентом.
Я заканчиваю копошиться с ногой. Блин, ранец в лагере оставил. О, а вон у него поясная сумка раскрыта. Это он оттуда промедол вытащил? Значит, там… ага, точно, вот бинт. Достаю, разрываю упаковку.
— Ой, да не притворяйся, что не знаешь капитана сборной Польши по футболу. Какой же ты поляк тогда, а?
Шляхтич откинулся на спину и прошептал:
— Polska drużyna narodowa… Czy naprawdę to zrobiłem?
— Что? Извини, друг, я по-вашему не шибко шпрехаю. Так, нахватался слегка у купчин, пока в Якобштадте стояли. Ага, с ногой все, давай сюда живот. Убери руку. Убери, говорю! Да не бойся ты!
Шляхтич свхатил меня за руку с бинтом.
— Да не бойся, говорю! Дай повязку-то наложить! Сдохнешь же!
А он смотрит на золотистую ленту на рукаве моего камзола. Отпустил мою руку и пробормотал:
— Так ты капрал? Вот я дурак-то! — шляхтич сдавленно засмеялся, из раны на животе проступили кровавые пузыри, — Мне как сказали, что Россия игрока ввела — я всю свою агентуру на уши поставил. Только искал-то среди офицеров. А ты — капрал! Нижний чин! Ох, русские! Вот кто бы догадался, а?
— Ты сильно-то не говори, тебе вредно, — приподнимаю ему туловище, чтобы пропустить бинт под спиной. Запах от его раны идет такой… гадковатый. Не только кровью пахнет. Кишки пробило, что ли?
Он посмотрел мне в глаза и отрицательно покачал головой.
— Ты меня не вытащишь, русский. Мне крышка.
— Это мы еще посмотрим! — буркнул я и продолжил бинтовать.
— Расскажи лучше про Польшу. Как она там?
— А ты забыл, разве? Давно здесь?
— Давно. Десятый год.
— Ишь ты. Да нормально все с твоей Польшей. Вон, в две тысячи двенадцатом году чемпионат Европы по футболу у себя провели. Ваш Левандовски голы клепает один за одним, что за сборную, что за «Баварию». Ну, яблоки там, еще всякое по-мелочи. С нами, правда, все как всегда — ссоримся да миримся. Все как обычно, в общем.
Шляхтич вымученно улыбнулся и опять ухватился за мою руку с бинтом.
— Спасибо тебе, русский. Ты вот что. Спрашивай, пока я в сознании. Отплачу тебе за хорошие новости как смогу. Скоро укол отойдет — и все. Больше не свидимся.
Моя рука на мгновенье замерла. Что, так ничего и не делать, что ли? Да ну! Продолжу бинтовать, разговору это не мешает. Хуже нет, когда человек умирает, а ты просто сидишь в сторонке. Так хоть видимость создам. Чтобы потом мог честно ответить самому себе — я сделал что мог.
— Не знаю, что и спросить. Меня ж никто не инструктировал. Живу здесь уже год. Вот, служу потихоньку.
— Что, русский, у вас как всегда? Меньше знаешь — крепче спишь? Какая-то болезненная страсть к секретам. Ты вот что скажи. Шведа кто из игры выбил? Ты или этот? — шляхтич кивнул в сторону дороги и поморщился.