Вон и мостик виднеется. На снегу лежит распростертое тело, вокруг, ощетинившись штыками во все стороны толпятся солдаты. Зимняя ночь светла из-за белого снега, но лиц в ночных сумерках все равно не разглядеть. Из освещения — один только тусклый масляный фонарь, что сейчас стоит на снегу рядом с упавшим солдатом.
— Стой, кто идет! — вскинулся в мою сторону один из солдат.
— Свои, Степан! — кричу в ответ запыхавшимся голосом.
Черт, что-то я как-то сдал из-за этого дурацкого поста. От особняка бурмистра до мостка пробежал всего-то метров триста, да еще с короткой остановкой, а дыхалка уже подсела.
Степан, узнал мой голос и отвел в сторону ствол со штыком. Я с разбегу растолкал толпу и припал на одно колено около лежащего солдата.
— Никита, — раздался голос Семена Петровича из толпы — ему варнак кистенем голову проломил.
Треуголка и парик валяются на снегу чуть в стороне, снег под головой набух кровью. Касаюсь пальцем губ Никиты. Вроде дышит.
— Вы двое! — тыкаю пальцем в ближайших — скидывайте кафтаны, сообразите носилки. Быстро!
— Я Памятника в роту отправил, тревогу поднимать и чтоб факела принес. У него ноги легкие, быстро обернется — сообщил Семен Петрович
Будто услышав слова старого солдата, где-то в глубине гостиного двора барабаны забили тревогу. Мда, реакция на стрельбу прямо мгновенная, ага. Сколько прошло времени? Пять минут? Больше?
Открываю ранец Никиты, шарюсь в поисках полотенца. У моих у всех должны быть. Я им всю зиму плешь проедал на тему, что в морозы надо всегда быть сухим, чтобы не простыть. И вот, купил каждому за свой счет. В Пскове это недорого. Хотя, конечно, такое транжирство ткани для местных — барские замашки.
Ощупываю рану. Плохо дело. Голову действительно проломили, четко прощупывается вмятина у виска и острые края осколков кости под кожей.
— Как все случилось? Почему сразу не перевязали?
Ну как… Порутчик Нироннен, значитца, принял решение менять караулы каждый час. Чтобы, получается, люди не успели замерзнуть и не задремали на постах от усталости. Дюжина греется в караулке, по паре стоит у каждого входа в гостиный двор, пара во дворе, две пары у моста — одна на этой стороне, другая на той. Еще одна пара ходит рундом вместе с Ефимом от площади вокруг гостиного двора и обратно. Первыми Ефим поставил дежурить смирновских, через час отправил их спать и вывел свое второе капральство, наше, то бишь. Где-то через полчаса как заступили это все и случилось, да!
— Семен Петрович, ну что ты мне жилы тянешь? Быстрее говори! — обстоятельное мямленье старого солдата выбешивало.