— Спасибо, Архип.
— Квиты.
Быстрым шагом опережаю галдящих солдат и иду напрямки к гостиному двору. Я, конечно, капрал, мне, конечно, командовать… но сейчас есть дело поважнее. Отмечаю краем глаза, что ундер-офицер Фомин заново расставил посты и караулы — уже из своих солдат. Ефим стоит рядом — видимо, задним числом выполняет формальности сдачи караула, а скрученного «душегуба» ведут уже другие олдаты. О, а вот и порутчик Нироннен. Держит под уздцы пританцовывающую от возбуждения лошадь капитана и, глядя снизу вверх, что-то страстно ему втолковывает.
— Ну вот сам этим и займись, педант чухонский! — небрежно отмахнулся капитан — Поутру бумагу подашь — я подпишу. А сейчас отвали, у меня там ужин стынет!
* * *
Одну из кухонь гостиного двора старый ротный лекарь отвел себе под госпиталь. На дровяной плите кипятился чан с водой, на веревке сушились наспех выстиранные тряпки. В тесной комнатушке было жарко и пахло смолой. Я тихонько ругался, молился и протирал вымоченной в кипяченой водой тряпкой голову Никиты. Английская опасная бритва, которую я взял мимоходом у Ефима лежала рядом в плошке. После того как мы в четыре руки сбрили Никите волосы, проломленный череп стал выглядеть еще страшнее.
— Не хочу тебя расстраивать, Георгий Иванович, но парубок твой не жилец. Прости.
— Доврачебную медицинскую помощь следует оказывать до прибытия медицинской бригады — невпопад буркнул я.
— Что говоришь? — переспросил старый лекарь.
— Чудеса случаются, Никанор Михайлович. Если их, чудеса эти, приближать своими руками.
Никита застонал, его тело дернулось в судороге. На какой-то момент мне показалось, что у него пропал пульс. Уф, вроде нет. Пусть еле-еле, но что-то прощупывается. Я поелозил на корточках, устраиваясь поудобнее у лежанки раненого и смочил ему еще одной тряпкой губы.
Это ведь голова. Тут не поможет просто насыпать сахару в рану и заштопать кожу. А я ничего другого и не умею.
Старый лекарь положил мне руки на плечи.
— Я позову попа. Иванов сказал, что если нужен будешь в капральстве — он за тобой пошлет. Так что делай что считаешь нужным. Если хочешь, можешь здесь прилечь, вот там еще одна лежанка есть. Задремлешь вдруг — к зоре тебя разбужу.
Потрескивали дрова в печи, прерывисто и тихо дышал Никита, бурлила в чане вода. А еще хотелось выть в голос от собственного бессилия.
* * *
— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Синево!
Я устало прислонился горячим лбом к холодному стеклу окна. Сидящий напротив толстый неопрятный мужик смотрел с сочувствием.
Привет, родная электричка. Давненько меня здесь не было. И тебе привет, толстый.