Кстати, по моим наблюдениям в тавернах алхимические лаборатории почти не встречались. Пожалуй, только в деревнях, где не было ничего, кроме трактира. Оно и понятно, там, где люди едят и пьют нежелательно, например, готовить яды. Это не лучшее место для манипуляций с пальцами великанов, костяной мукой, глазами саблезубов, сердцами даэдра и прочими неаппетитными вещами. В Ривервуде алхимический стол имелся только в лавке братца Лукана.
— Забей, — перевел дух я. Работать с железом было еще труднее, чем с кожей. — Семейка у меня та еще. Давай и твою «шкурку» улучшу.
— Я… — начала было кошка и осеклась. Пришлось отложить инструменты и вывести бедолагу из кузни.
За домом питомицу, наконец, прорвало. Слишком много всего ей довелось пережить в Скайриме до моего появления. Она рассказала, что доверилась Карджо, в том смысле, в котором неопытная юная особа может довериться мужчине, то есть озабоченному каджиту-самцу. И даже помогла ему отнять у бандитов в сторожевой башне Рифта потерянный им в схватке лунный амулет. Народным мстителям повезло застать бандитов пьяными и в неполном составе. Все бы ничего, но через время каджит-охранник передал ее Ри’Саду, как более старшему. И вот тут каджитке пришлось хлебнуть горя, вплоть до изгнания из каравана за непокорный нрав. Какое-то время она считала караван своей семьей, а негодяи Карджо и Ри’сад, считали ее своей собственностью.
— Ри’Сад все же весточку мне передал, — заметил ради справедливости я.
— Злокрысий помет знает, что мне некуда идти. И ждет, что Ма’Русса приползет к нему на брюхе и будет умолять дать работу, защитить от гильдии Воров. Ма’Русса будет работать за еду и делить с ним постель? Как бы не так!
Кошка оскалила немаленьких размеров клыки и сжала рукоять кинжала.
— Расслабься, этого точно не будет. А будет так. Однажды ты придешь к нему, в лучших зачарованных доспехах, вся в украшениях, чтобы продать пару трофеев, каких он еще никогда в глаза не видел. И то, когда у других торговцев закончатся деньги. Он от огорчения ужрется скумой и скампы утащат его в Обливион.
Каджитка рухнула в мои объятия и беззвучно зарыдала. Я молчал, поглаживал ее по спине и думал, как выполнить свое обещание. Нельзя давать женщинам заведомо невыполнимых обещаний, даже если они их очень хотят услышать.
— Нахрена мне ему что-то продавать, если у меня будет свой караван? — всхлипывая, поинтересовалась Маруська.
— Вот то-то же! Моя ты умница!
Немного помолчала, уткнувшись мне в плечо. Истерика утихла, тем неожиданней оказался ее следующий вопрос: