Ну ещё бы — он сам прибежал, и ей не пришлось тащиться к нему с повинной, признаваться в своей несостоятельности и беспомощности, переступать через собственную «гордость».
— Антошенька, ты тут меня подожди. А я сейчас вещи заберу, и мы сразу уйдём. К тебе, да? А хочешь, я фоточку покажу. Нашего малыша. Мне на УЗИ сделали. Только она у меня там, в сумке.
Антоша хоть и сделал снисходительно-высокомерную физиономию, но послушно замер, а Соня широко распахнутыми глазками виновато глянула на Лакшина, пролепетала:
— Я только сумку свою заберу. — И просочилась в квартиру.
Появилась она минуты через две, на ходу застёгивая молнию, виновато улыбаясь, кивнула на прощание. Лакшин и смотреть в её сторону не стал, равнодушно отвернулся, зашёл в квартиру. Даша по привычке шагнула следом, но даже дверь за собой не закрыла. Остановилась, задумалась.
— Я, пожалуй, тоже пойду.
— Даш! — воскликнул Лакшин, посмотрел недовольно. — Почему?
Она пожала плечами. Толком не объяснить.
Потому что всё не так. Потому что ничего не поправишь страстным сексом и кувырканием в постели. Сейчас о подобном даже не думается. И ей, кажется, совершенно не хочется оставаться здесь — после Сони. Наверное, со временем пройдёт, но пока… пока — нет.
Она даже головой мотнула, а Лакшин, наверное, подумала, что она просто ломается или пытается его таким образом наказать, раз объяснить не может, а только пожимает плечами. Произнёс, не скрывая досады:
— Даш, ну чего теперь-то? Всё же решилось.
— Само, — дополнила она полупрезрительно.
— Ну да, само, — подтвердил он. — А чего плохого?
Да ничего, конечно. Наоборот, хорошо. И вроде бы самое время наконец почувствовать облегчение. А не получается! Вот совсем не получается. Именно из-за этого «само». А он…
— А ты просто удачно переждал?
— И что? — хмуро поинтересовался Лакшин. — Что я по-твоему должен был делать?
Она тоже хотела бы знать. Или это уже не интересно? Потому что решилось. Само. И, видимо, случилось тоже само, а он — ни при чём и пострадал ни за что.
— Дань, а если бы не решилось вот так? Если бы всё оказалось не враньём, а правдой? Или если через месяц объявится ещё одна? И она уже будет беременна действительно от тебя. Что тогда? Опять будешь надеяться, что всё как-нибудь само утрясётся? Без твоего участия?
Лакшин не торопился отвечать, молчал, только губы едва заметно шевелились, то сжимались, то кривились, будто он слова перебирал, пробовал, какое лучше, и прицельно смотрел на Дашу, приподняв одну бровь.
Неужели и тут пережидал? Когда она перебесится и успокоится. Или же — когда не выдержит и ответит сама.