У нее имелось слишком мало исходных данных о мире в целом, а этот мужчина… Он ощущался таким родным! Настолько необходимым, правильным и «своим»!.. Ей тоже его присвоить хотелось! Навсегда. На что угодно пойти, лишь бы Захар и дальше, всю их жизнь, каждым днем и каждой ночью дорожил, не желая, как и сейчас, ни секунды общего времени делить и с питомцем!
Дикость какая-то… Откуда настолько далеко идущие планы?! Глобальная перспектива, но видящаяся нынче ей невероятно желанной! Уже до ее внутренней дрожи!
И… Он первый наклонился, потянувшись к ее губам. Но и Лэля не отстранялась. Ей даже неловко из-за этого не стало! Где-то внутри головы вспыхнула мысль, что с точки зрения кого-то, кто был важным в прошлом, это неверное и осуждаемое поведение, и она, вообще, не имеет права быть такой счастливой…
Но тут же пропала, растворившись при первом касании твердых и таких нежных губ, горячих, полных страсти и жадности по ней, самому ее вкусу!
— З-а-х-ар!
Хотелось стать откровенней, более открытой. Показаться искушенней и искушающей… Но ей не хватало ни опыта, ни знаний, ни понимания о том, как это все осуществить. Только и смогла, что имя его выдохнуть, признавая и открывая всю себя для него этим беззащитным возгласом девичьей капитуляции.
Потянулась руками, обхватывая его щеки ладонями. Лицо Захара было напряжено так, словно он терпел невыносимую боль, сжимая зубы до костной крошки. Будто едва скрывал некую муку, которая терзала его нутро адовым пламенем, а не ее целовал.
Это полностью сбило Лэлю с толку!
Она попыталась отклониться немного, не совсем уловив, испугавшись, растерявшись, что чего-то не замечает за собственным странным сладким дурманом, кружащим голову.
Однако он уже не позволил ничего подобного! Твердые, чуть суховатые, обжигающе-горячие губы целиком накрыли ее рот, глотнув потерянный вдох.
— Что, лэля моя бесценная? — уточнил между короткими поцелуями тем же шепотом, но с низким грудным рокотом, вибрацию которого она хорошо ощущала, крепко прижатая к огромному мужскому телу. И уже почти привыкла к такому тембру.
Чуть сжал губы, отпустил. Короткими и сильными поцелуями-ожогами по скулам ее прошелся. Такое чувство, что в ее груди, а не в его, такая буря бушевала! Или она ошибается, придумывая непонятно что?..
— Почему ты меня так называешь? — улыбнулась, пытаясь как-то сгладить, спрятать свою растерянность и неловкость.
Но, несмотря на все, ощущала себя безгранично счастливой отчего-то! Как на солнце вышла из темного подвала, и впитывала его тепло всем телом, аж золотом искрилось под веками.