И тут в голову пришла очень странная идея. Какая-то запредельная даже. Глупая, возможно. Но… Она вспомнила то, что случилось накануне, как сама выбежала на крыльцо, когда его голос почудился, и…
— Захар! — оглядываясь по сторонам, изо всех сил закричала Лэля, все еще чувствуя, что надо вернуть его любым способом. — Захар!
Как он должен был ее услышать, если она сама себя за свистом ветра в могучих деревьях, раскатами грома и бурлением реки не слышала, Лэля предпочитала не думать. Так что да, хорошо, это, вероятно, была глупая идея. И все же…
— Захар!! — другой у нее не имелось.
Ну, кроме того, что сейчас она все же собиралась велеть Блуду привести ее к своему хозяину. Но не успела. Потому что еще раз крикнув:
— Захар! — и уже опустив голову к псу, внезапно осознала, что слишком громко вышло…
Она этот свой крик великолепно услышала.
А вот ветер и гром — нет.
Деревья перестали шататься, словно сотрясаемые невидимым великаном зубочистки. Даже трава уже не напоминала волны на море. На поляну как упала, придавила голову Лэле, тишина. Тяжелая, ненастоящая и чуждая, казалось, после того шума, что бушевал вокруг всего мгновение назад. Даже ветра не было, воздух неподвижный. И какой-то… излишне острый… Озон?.. Да, запах озона стал чересчур резким! А волоски на коже Лэли встали дыбом. И на затылке тоже…
Блуд заскулил протяжно и тихо, подавшись к ее руке.
И тут она услышала гул. Негромкий, но такой… неестественный, что ли.
Ощущая какой-то иррациональный ужас, Лэля медленно подняла глаза от пса. И застыла, будто парализованная: чуть выше ее головы, совсем недалеко, может, шагах в трех, над поляной завис небольшой кобальтово белый, как раскаленный шар. Казавшись живым, он пульсировал, переливался и потрескивал, наполненный электричеством…
Шаровая молния! Слишком близко, у нее зудело лицо от разрядов в воздухе!
*Трясця — укр., чтоб тебе пусто было (примерное значение)
Некое первобытное ощущение трепета, даже не страх, что-то совсем иное, сковало все члены. Лэля и пошевелиться сейчас не смогла бы, кажется. Блуд, жалобно фыркая, прижимаясь к ее ноге, припал к земле. И то умнее сделал! Но тоже не убегает, не бросает, замер.
А она торчит, как столб, на открытой поляне, и не пытается сдвинуться в сторону, заворожено глядя на этот раскаленный шар «живой» энергии! И стойкая, твердая уверенность, что уже было так…
…Только Лэля маленькая очень, а рядом мать. И они стоят посреди поля, как под гипнозом, не в состоянии ничего сделать, хотя бы в сторону отступить. Как две приготовленные жертвы для могучей стихии, чтобы утихла, успокоилась, дальше не гневалась на землю и людей. Не в состоянии шаг сделать, сознание в ступоре, мышцы как заморожены, все тело непослушное, словно чужое… Мать тогда так и осталась там, лежать на том поле. Вспомнила, и сейчас захлебнувшись слезами. А Лэля… ее другой силой накрыло, обожгло огнем такого же кобальтового шара, делая еще более иной, совершенно не похожей на ту, что была ранее, превращая в полного изгоя!