— Я не понимаю, почему так сказала, — честно призналась она, испытав волнение и смятение. — И что имела в виду.
— Я понял, — отозвался Захар, так и не отрывая от нее взгляд своих колдовских глаз… сейчас и правда холодных, как подмерзшая земля.
Что именно понял: что Лэля не осознавала, или то, на что она намекала нутром, — не успела уточнить. Потому что Захар, как усилием воли стерев с лица напряженное и темное выражение, улыбнулся широко, и охватил ее взглядом от макушки до кончиков пальцев на ногах, казалось!
— И да, я точно ни на кого так не смотрел, моя ненаглядная, — теперь и его голос как теплым медом сочился, растекаясь по ее коже, будоража и дурманя. — Никого такого бесценного в моей жизни не было, настолько важного… А уж в этой сорочке!.. Что ж ты творишь со мной, моя лэле?! — его голос сел. Захар вдруг обхватил ее руками, прижал к себе крепко-крепко, опустил лицо в ее волосы, которые не заплетала с утра. — О чем мечтать заставляешь? — еще тише, с тем рокотом, который не раз и не два в нем отмечала. — О несбыточном же… Чтобы дружиною* моей стала, до скону віків*…— так тихо, что больше кожей и теми самыми растрепанными волосами ощутила, добавил.
Лэля задрожала мелко, как жемчужины, «выбирая» эти слова из своих локонов, со щек и скул собирая их, будто драгоценности, складывая в душу.
Да, поняла о чем он… Утром сорочку одела, не удержалась, когда увидела лежащей на скамье, забытую со вчера. Ту самую, подарок некого Нестора и его жены.
Длинная, почти до щиколоток ей. Расшитая по горловине и на груди, на рукавах и манжетах. И везде обережные символы, цвета и знаки, что здоровье несут (они ли помогли так быстро зрение вернуть или сама себя убедила?..), крепость духа, но и семейные обереги, как у невесты, самые древние, на уровне их родовых линий, пожелания любви и достатка.
И прав он был, очень похожа на невесту в этой сорочке, так, как раньше одевались перед свадьбой. Да, конечно, еще множество слоев в наряде сверху шло. Но на тело именно такие сорочки, самые ценные, самые дорогие, расшитые.
— А ты позовешь замуж? — так же тихо решилась спросить, сама у него на плече спрятав лицо. Голос дрожит, выдавая все, что трепещет у Лэли внутри.
— А разве не поняла, що я ще вчора освідчився*, моя Лэля? — он будто бы усмехнулся, только и в нем чувствовался трепет сомнения и неуверенности. В этом огромном и мощном, таком сильном, настолько понимающем природу, людей и сам мир, мужчине!