За последние полтора года я привыкла к шепоткам за спиной. Честно говоря, они меня не особо расстраивали. Подумаешь, у кого-то нет либо совести, либо собственной личной жизни, либо и того, и другого одновременно, и он развлекается перемыванием чужих костей. Может, у человека это единственная отдушина, что удерживает от депрессии?
Я научилась игнорировать грязь, но сегодня, в канун Нового года, посреди наполненного праздничным настроением кондитерского магазина мне сочувственным тоном сказали в лицо, что я – самая несчастная женщина в мире.
И как на такое реагировать? Это ведь не оскорбление, не злорадство и даже не насмешка – всего лишь непостижимая логика диванных психологов.
Я – несчастная? У меня трое замечательных детишек, лучший муж в мире, здоровые родители, уютный дом в пригороде и более-менее обеспеченная работа со свободным графиком. Жаль, с друзьями сейчас все сложно… Трудно поддерживать дружеские отношения, когда в тебе видят то ли героиню реалити-шоу о тяжелой женской доле, то ли обычную доверчивую дуру, которой всенепременно нужно открыть глаза на реальный мир.
Проблема в Олеге. Нет, не в любовнике, ха-ха! Олег – тот мужчина, с которым я обменялась клятвами у алтаря и собираюсь прожить долгую и счастливую жизнь вопреки всему. Да, черт побери, собираюсь, и плевать, что полтора года он считается пропавшим без вести!
За это время мое окружение разделилось на два лагеря. Одни давным-давно похоронили Олега, другие уверены: он сбежал и живет с любовницей, припеваючи. А, может, и с женой номер два, а то и три, четыре, десять…
Даже свекор со свекровью поддерживают эту теорию, а полиция так вообще едва не завела на меня дело по подозрению в убийстве. И только мы с дочурками знаем: папа любит нас и обязательно вернется.
Мы ждем его каждый день, но порой за будничной рутиной время летит незаметно. Зато в праздничные дни тоска чувствуется особенно сильно. К ней нельзя привыкнуть, разве что отвлечься на миг, забыть о действительности, а потом ощутить пустоту еще острее.
Для младших, Маши и Саши, ожидание – что-то вроде игры, они переживают разлуку легче, чем Варя. Ей одиннадцать, она почти взрослая, и отстаивает честь семьи с одинаковым рвением что в спорах с одноклассниками, что в разговорах с пожилыми родственниками.
Я пытаюсь втолковать, что у каждого – своя правда. Чужая голова – не флешка, ее не отформатируешь и не заполнишь правильной информацией. Без толку… Наверное, дочь чувствует фальшь в моей агитации насчет мирного сосуществования и терпимости.
