И Лукия притихла, словно ощутила то, что вдруг заискрилось в воздухе коридора, где они с этими коробками застряли, засверкало какими-то переливами солнечных зайчиков по ощущениям, хоть на улице стемнело давно. А у Насти опять сдавило горло, и глаза в пол лица, кажется. Замерла, забыла, зачем и куда шла от него.
— Бегите, девочки, — широко улыбнулся мужчина, но так мягко и нежно, что она сама ответную улыбку сдержать не смогла.
А уже когда почти дверь прикрыла, показалось, что, продолжая игрушку собирать, добавил негромко:
— Мои девочки…
Но утверждать Настя не взялась бы. Может, это у нее в голове галлюцинации от недосыпа и запутавшихся желаний? И Лукия хныкала, требуя пропитания, и у нее в ушах шумело так, тарахтело пульсом в венах, что, может, сама себе что-то выдумала… На другом сосредоточиться нужно, ей о дочери думать — первостепенно!
— Настя, ты здесь, над кроваткой, карусельку вешать думала? — Андрей окликнул ее минут через пять.
Вошел в комнату, тихонько постучав раз, вроде как присутствие свое обозначил.
— Что? — погрузившись в собственные мысли, залюбовавшись дочкой, которая с явным аппетитом припала к ее груди и не думала пока закругляться, Настя повернулась к мужчине…
Недалеко от окна перед этим стояла, лень было свет включать в комнате, надеялась, что дочка прикорнет, наевшись. А ей и отблесков угасающего постепенно солнца достаточно. Еще не темно, весна буйствует, уже и лето не за горами, мягкие сумерки опускаться только начали…
Так на автомате к Андрею и шагнула, как-то вообще не подумав о внешней стороне ситуации. Да и так уже свыклась с присутствием его рядом… словно близкого, похоже, воспринимать начала мужчину.
— Да, над люлькой… — начала было она.
И вот тут вдруг осознала, что стоит перед ним в распахнутой рубашке с обнаженной грудью, к которой Лукия припала и сосет со всей жадностью. А Андрей, кажется, про вопрос свой забыл и…
Ну да, как истинный мужчина, смотрел он конкретно на грудь. Хоть и попытался глаза поднять, к его чести.
Оба как онемели, взглядами встретившись.
А Насте вдруг стыдно стало! Затопило душу каким-то диким смущением и неуверенностью, страшным сомнением! Залило щеки душным румянцем… Сама точно не сказала бы, почему именно: потому ли, что помнила, как муж в последнее время реагировал на ее изменившееся тело, или от самой ситуации? То ли потому, что Андрей так смотрел, по-мужски, что ли, а ей…
Ладно, Насте захотелось внезапно очень ему понравиться! И от этого яркого желания, которого не ожидала от себя, тоже стыдно до жути! Разве о таком сейчас время думать?