Отложив в сторону папку, Руслан набрал Ветрова.
— Рус, мать твою! Пять утра! – простонал в трубку Генка.
— Прости, дружище, забыл про разницу во времени, - улыбнулся Сабуров. – Мне нужно знать с кем у «Стройинвеста» заключены договоры подряда, и кто у них поставщики.
— Что собираешься делать?
— Хочу немного усложнить нашим друзьям жизнь, - отозвался Руслан. – Контрактом установлены жёсткие сроки и, если случится срыв в поставках материалов, да и подрядчики вдруг заартачатся, то своими силами они не справятся. Пени, штрафы, неустойки. Сечёшь мысль?
— Значит, всё-таки война, - вздохнул Ветров. – И не жалко девочку.
— Причём здесь девочка, Ген? A la guerre comme à la guerre.[1]К тому же девочка не пострадает. Даю слово.
— Хорошо. Будет тебе информации. К вечеру скину тебе на мыло, всё, что нарою за день, - зевнул в трубку Ветров.
***
Никольского выписали из больницы пасмурным туманным утром. Никита забрал выписку из истории болезни в кабинете заведующего отделением, выслушал рекомендации и вышел на крыльцо. Отцовский мерседес моргнул фарами со стоянки и, подавив тяжёлый вздох, молодой человек спустился с крыльца больничного корпуса, направившись к парковке. Предстояло заново выстраивать то, что раньше было его жизнью. Больше нет за спиной отца, больше нет любимой девушки, впереди только зыбкая неопределённость, и с чего начать, одному Богу известно.
— Привет, - усаживаясь на пассажирское место, натянуто улыбнулся он сестре.
— Привет. Как самочувствие? Что лечащий врач сказал? – затараторила Анна.
— Всё нормально, Анют. Сказали подъехать через пару недель, рентген сделать.
— Домой? – спросила девушка.
— Давай к отцу, - покачал головой Никита.
Анна повернула ключ в замке зажигания, и машина плавно тронулась с места.
Будним утром кладбище выглядело пустынным. Туман искажал очертания надгробий, влажной пылью оседал на коже и одежде.
Взявшись за руки, брат и сестра молча шли по дорожке между захоронений. Остановившись у свежей могилы, Анна опустила на могильный холмик шесть алых роз, приобретённых в магазине ритуальных товаров при входе на кладбище.
Никита, вытащил руки из карманов джинс и провёл кончиками пальцев по мокрой цветной фотографии, прикрученной к простому деревянному кресту..
— Прости, пап, - сглотнул ком в горле Никольский. – Я не хотел, чтобы всё так вышло, - слова давались с трудом.
Даже дышать стало больно. Только воочию увидев могилу отца, Никольский наконец поверил в реальность случившегося. Накатила такая тоска, что хоть волком вой.