О чём я думаю? У меня мама умирает!
Их с Верой домик — в ближнем пригороде. Уютный, старинный, полутораэтажный. С романтичной мансардой и балкончиком. Перед домом — садик. Мама вроде бы увлекалась цветоводством. В прошлом году у неё было просто жилище цветочной феи.
Увы, несмотря на лучших реабилитологов, на передовую терапию, мама так и не встала на ноги. Состояние, конечно, улучшилось, но ходить по-прежнему не может. Зато научилась ловко управляться с креслом. Гектор отвозил его каким-то спецам, и те сделали так, что мама может опускаться на колени и возиться на своих клумбах. Вера всегда помогает ей.
А ещё мама пьёт. Деятельная, кипучая, всегда чем-то занятая, она теперь считает себя обузой. И Вера потакает её слабости.
Едва Гектор паркуется у аккуратного зелёного забора, я выскакиваю и несусь к калитке.
Он широко шагает сзади.
Маму застаём в беседке. Она полулежит на полу, хрипит, вращает глазами. Рядом мечется Вера. Вокруг валяются початые бутылки, на столике — нехитрая закусь.
Какого чёрта они в беседке? Март в этом году нереально холодный! Под ногами чавкает слякоть. Сечёт ледяная морось. Вот-вот снова повалит мокрый снег.
— Что вы стоите? — гаркает на неё Гектор, как он умеет, и та вытягивается по струнке. — Несите её в дом. Живо!
Вера подхватывает маму, которая начинает задыхаться, и идёт к дому.
Меня колотит, я бегу следом, как собачонка.
Гектор достаёт телефон и кому-то звонит.
Доктора из клиники Завадского приезжают быстро. Куда быстрее обычной скорой.
Пока они возятся с мамой под наблюдением Гектора, я спешно пытаюсь навести порядок. Две женщины — пусть одна из них и почти немощная — превратили уютный домик в свинарник.
— Я ведь оставляла вам телефон клининговой компании, — ворчу на Веру, сметая горы мусора.
Маму укладывают на каталку и увозят.
Гектор появляется в дверях, несколько секунд наблюдает за тем, как я воюю с огромным мусорным мешком, потом подходит, открывает его и помогает мне собирать мусор. Наши ладони то и дело соприкасаются.
Вера просто смотрит на нас и вытирает сопли.
Гектор поднимается и холодно бросает ей:
— Римму Израилевну увезли в специальный реабилитационный центр, — он не отчитывается, он, как всегда, ставит перед фактом. — У неё уже алкоголизм. Будет принудительное лечение. Алла, нужно будет завтра съездить, подписать документы.
Киваю. Сейчас мне это решение кажется правильным и единственным в данной ситуации.
— А как же я? — всхлипывает Вера.
— А вы уволены, Верочка, — ехидно произносит Гектор, и та начинает нервно икать.
— К-как ув-волена?