— Какие, к примеру? Или это секрет?
— Ну, какие могут быть там секреты? Это же беллетристика. Обычный полёт фантазии, попытка предугадать, что будет со всеми нами лет через двести.
— Полдень, двадцать второй век? Попытка к бегству? Далёкая радуга?
— Нет. Скорее, жук в муравейнике.
Генерал хмыкнул и поставил свою кружку на стол.
Секунд двадцать он молча смотрел на меня, ожидая ответа, а я лихорадочно думал-соображал, что бы ему такое сказать.
— Вы полагаете… я могу оказаться кем-то вроде прогрессора из двадцать второго века?
«Седой» рассмеялся.
— Ну, полагать я могу всё что угодно, но к цели это нас ничуть не приблизит.
— А какая она у вас, эта цель?
— У нас, Андрей Николаевич. У нас. Вы её, как мне помнится, ещё в прошлый раз обозначили. «Была бы страна родная, и нету других забот». Кажется так, да?
Я наклонил голову.
— Всё правильно. Именно так и было.
— С тех пор что-нибудь изменилось? — внезапно нахмурился визави.
Мы играли в гляделки примерно четверть минуты.
Затем я тоже поставил свою кружку на стол и негромко ответил:
— Пожалуй, что да. Изменилось. Моё отношение к роли, которую я для себя приготовил.
Генерал сверлил меня взглядом.
Я выдержал короткую паузу и неторопливо продолжил:
— Дело всё в том, Пётр Сергеевич, что за эти полтора месяца я понял кое-что важное. Во-первых, что экономист и специалист по геополитике из меня так себе, и, значит, мои советы по этим вопросам могут оказаться никчемными, даже при условии послезнания. Во-вторых, что никакой чужой опыт нельзя просто так, механически, перенести в чужую среду, даже если этот опыт успешный и выглядит универсальным. Немецкое чудо, японское чудо, китайская модель, европейские социальные достижения… Всё это довольно неплохо смотрится со стороны, однако имеет свои изъяны и, кроме того, разве у нас своего опыта недостаточно? Военный коммунизм, НЭП, индустриализация, мобилизационная экономика, послевоенное возрождение, экспансия социализма, общенародный потребительский бум… Какие только этапы мы в нашей истории не проходили, пытаясь вычленить лучшее, подходящее именно нам, а не какому-то абстрактному человечеству. И ведь, что самое интересное, действительно вычленяли, действительно применяли на практике и получали приемлемый результат. Так почему же сейчас что-то должно пойти по-другому? Зачем вам сегодня советы кого-то из будущего? А может, наоборот, его послезнание об ошибках станет причиной ещё большего краха? Может, предложенное им лекарство окажется хуже болезни?
Я остановился, чтобы перевести дух и налить себе ещё чаю.